Станислава Бер Анхен и Мари. Прима-балерина
Станислава Бер
Анхен и Мари. Прима-балерина
Балерина изящно закончила батман фондю и упала на сцену замертво. Её белоснежная пачка окрасилась кровью. Не бутафорской, нет, а самой настоящей – алой, алой. Мари ахнула и лишилась чувств. Театральный бинокль выпал из её рук и глухо ударился о ковровую дорожку.
Анхен даже показалось, что она почувствовала запах крови, хотя они сидели на балконе. Барышня не знала, что предпринять – сестру в чувство приводить или бежать на сцену. Благо господин Самолётов не терял самообладания, как некоторые романтические особы, неготовые к сценам насилия в непосредственной близости. Он пощупал пульс Мари и уложил её на пол.
– Анна Николаевна, mon cœur, Вы оставайтесь здесь и не давайте сестре вставать, а я сейчас узнаю, что произошло, – сказал Иван Филаретович и скрылся за шторкой выхода.
А как всё хорошо начиналось!
Театр начинается с выстрела
Театр начинается с выстрела
Господин Самолётов пришёл намедни на службу, не снимая пальто, подошёл к Анхен и протянул ей три желтоватые картонки.
– Вот, – сказал он без вступлений, загадочно улыбаясь.
– Что вот?
Она удивилась краткости обычно словоохотливого коллеги, но картонки взяла. Повертела их в руках и, пожав плечами, вопросительно посмотрела на чиновника сыскной полиции с модным пробором.
– Билеты, – всё также лаконично ответил Иван Филаретович.
Обычно печальные библейские глаза молодого человека излучали неподдельный восторг, как у щенка, заполучившего брошенную хозяином палку.