Образы Эйлива кажутся нам сложными и вычурными, однако нарочитая искусственность и последовательность их употребления указывает на обрядовые, а не литературные истоки. Мы вправе предположить, что поэтический язык ритуала использовался и в других частях поэмы, хотя недостаток дополнительных свидетельств не позволяет нам понять все эти аллюзии.

Еще одна форма битвы с демоном описана в мифе о великане Тьяцци. Однажды боги Один, Хёнир и Локи проголодались в дороге и решили зажарить быка, но, сколько бы они ни держали мясо в огне, оно оставалось сырым. Великан Тьяцци, наблюдавший за асами в образе орла, заявил, что мясо не жарится по его воле и не изжарится вовсе, если те не позволят ему наесться досыта. Асы согласились разделить трапезу с орлом, но, когда Тьяцци одним махом проглотил лучшую часть туши, Локи изловчился и ударил его палкой. Палка тотчас пристала к орлу и рукам Локи, так что он не мог освободиться. Орел взлетел, увлекая Локи за собой, и носил до тех пор, пока тот не запросил мира. Тьяцци освободил Локи с одним условием, что тот выманит хранительницу животворных яблок из Асгарда и приведет к нему. Без яблок Идунн асы поседели и состарились, в гневе они приказали Локи под страхом смерти отправиться в Страну Великанов и вернуть богиню. Локи облачился в соколиное оперение Фрейи, полетел на Север и вырвал Идунн из лап великана. Тьяцци бросился преследовать Локи, но за стенами Асгарда попал в пламя костра, который развели асы, и погиб. Этот миф рассказывает о более позднем моменте в ритуале жертвоприношения и отражает обряд, использовавшийся при разжигании огня, чтобы уберечь его от происков злых сил, способных лишить людей сакральной пищи. Опасность, таящаяся в замыслах демона, проявляется в более поздней части мифа. И если бы он преуспел в своем замысле, то боги и люди лишились бы «жизненного снадобья» и потеряли бы свою удачу, молодость и здоровье. Этот миф переложил Тьодольв из Хвинира в своей поэме «Хаустлёнг» (Haustlöng)[136]. Замысел Гейррёда отражен в метафоре, которую находим в «Хвалебной песни Тору» (Þórsdrápa)[137]: Эйлив называет его «похитителем солнца»; в «Хаустлёнге» Тьяцци называют «похитителем сокровищ».

В первой легенде ведущую роль играл Тор, Один стал главным героем второй. Расхождение свидетельствует о том, что эти мифы представляли собой ритуальные драмы из разных общин – в одной из них поклонялись Тору, в другой – Одину. В 19-м стихе эддической поэмы «Песнь о Харбарде» (Hárbarðsljóð) говорится, что именно Тор победил великана Тьяцци: «Я Тьяци убил, / турса могучего, / бросил глаза я / Альвальди сына / в ясное небо; / вот лучший памятник / подвигам Тора»[138]. Во всех легендах этот бог действует совместно с двумя другими богами, отражая то обстоятельство, что в некоторых обрядах вождю, исполняющему роль жреца, помогали два служителя. Некоторые церемонии требовали трех жрецов для отправления обряда, а в драмах – трех актеров, и каждому поручалась особая роль, это положение отображено во многих мифах. В упомянутом мифе – это Тор, Тьяльви и Локи; в мифе о выкупе за выдру – Один, Хёнир и Локи («Речи Регина»); в мифе о сотворении людей – Один, Вили и Be («Видение Гюльви»), согласно «Старшей Эдде» – это были Один, Хёнир и Лодур («Прорицание вёльвы»).