Я напоминаю шефу, хотя, собственно, в этих напоминаниях нет особой необходимости, что Владу один из лучших и высококвалифицированных летчиков нашей части. Воинскую дисциплину он соблюдает не только в воздухе, но и на земле.

— Соблюдает, не соблюдает… Факт остается фактом: офицер Михай Владу не явился на полеты, не позвонил, чтобы предупредить или объяснить. Звонка ведь не было? — Этим аргументом полковник развеивает в пыль мои доводы. — Давай сделаем так: я звоню в автодорожную инспекцию и узнаю о зарегистрированных дорожных авариях, а ты поговори с женой Владу, посоветуй ей позвонить в Бухарест. Ясно?

— Ясно.

— Я тебе сразу же перезвоню, если что узнаю в автодорожной инспекции. — Полковник кладет трубку.

Разговор с ним выбил меня из колеи. Нужно заняться текущими делами на сегодня, но я никак не могу сосредоточиться. В отчаянии смотрю на часы: сколько времени-то потеряно! И все-таки у меня есть еще надежда, что вот-вот появится запыхавшийся Михай Владу и доложит со всей искренностью, присущей летчикам, обо всем, что с ним случилось, почему он нарушил дисциплину. Я не такой уж наивный человек, но верю в людей, которых хорошо узнал во время нашей трудной службы. Да что там говорить: даже сейчас, как я ни стараюсь найти в характере Владу этот слабый пункт, который мог бы при определенных обстоятельствах привести его к такому поступку, я не могу его найти. И не потому, что летчик Михай Владу слеплен из какого-то особого теста и является идеальным человеком, а потому, что просто-напросто его поведение в нашей части и в гарнизоне до сих пор было совершенно нормальным.

Звоню Роксане и прошу ее поинтересоваться у свекрови, не в Бухаресте ли Михай.

— Не думаю, что он там, — отвечает Роксана после некоторого колебания, — но я сейчас позвоню.

Был бы естественным вопрос, почему она так уверена, что его там нет, но я на этом прерываю разговор.

До недавнего времени Михай Владу считался, как говорится, отшельником. Но так было, как ни странно, только на земле. Во время полетов Владу становился совершенно другим человеком. Он выходил из своей скорлупы и прекрасно вписывался в известное всем летное товарищество. Там, наверху, между небом и землей, он уже не был отшельником. Я думаю, что поэтому-то он так долго не женился. Его холостяцкая жизнь, несколько затянувшаяся для офицера, живущего в закрытом гарнизоне (такова уж природа военной авиации), не была шумной, отягощенной неприятными сюрпризами или жалобами обиженных женщин. Владу всегда был скромным парнем, и я не слышал, чтобы он похвалялся своими амурными успехами, не слышал от него хвастливых рассказов о своих любовных приключениях, действительных или вымышленных. Интересно, что Владу стал более разговорчивым только после знакомства с Роксаной, когда действительно без памяти влюбился в нее. Его рассказы звучали не только красиво, но и восторженно: «Я лежал на песке, загорал. Лежал один-одинешенек и уже перед самым закатом вдруг вижу — выходит из пены морской Елена Прекрасная! Белокурые волосы, шоколадное тело… Это был чудесный сон, сказочное видение!»