— Сегодня ты найдешь там двух пациентов, — мимоходом заметил один из чиновников, — мы предоставляем тебе, гражданин доктор, заняться лечением и другого больного, маленького Капета. Он все молчит, не отвечает на вопросы и, по словам гражданина Симона, уже со вчерашнего дня ничего не ел. Осмотри его и выскажи свое мнение. Мы подождем тебя внизу, так что поторопись.

Они прошли мимо, а доктор поспешил наверх.

Симон встретил его у дверей своей квартиры.

— Ты слышал, гражданин? — спросил доктор. — Чиновники ждут меня внизу.

— Да, я слышал, — пробормотал Симон, — у нас немного времени! Иди!

Он впустил доктора в комнату и запер дверь.

Жена Симона лежала в постели и с любопытством взглянула на вошедшего.

— Кто вы? — спросила она, садясь. — Вы не доктор Нодэн, которого я жду; я не знаю вас.

Доктор молча подошел к постели и наклонился к больной.

— Я тот, который поможет тебе выйти из Тампля, — прошептал он, — меня прислал доктор Нодэн.

— Слушай, — сказала Жанна Мария входившему в эту минуту мужу, — освободитель здесь; он выведет нас из этого ада.

— Я освобожу вас, — решительно проговорил доктор, — только в том случае, если вы поможете мне освободить маленького Капета.

— Ради бога, говори тише, — со страхом прошептал Симон, — если тебя услышат, мы все пропадем! Мы сделаем все, что вы потребуете, чтобы только вырваться из этой поганой тюрьмы, где мы погребены заживо.

— А эти сны, эти ужасные сны! — с ужасом пробормотала Жанна Мария. — Я не могу больше спать в этой ужасной тюрьме. Здесь каждую ночь бродит ужасная бледная женщина со страшными глазами и слушает у дверей, живы ли еще ее дети. Прошлую ночь она вошла в комнату и мимо моей постели прошла в камеру маленького Капета. Симон спал и ничего не видел, а я вскочила и потихоньку подкралась к двери, потому что боялась, не забрался ли сюда кто-нибудь чужой; я посмотрела в щелку и увидела, что маленький Капет спит на своем тюфяке, а лицо у него такое радостное и довольное, какого я у него еще никогда не видела; около него стояла на коленях белая фигура; она протянула руки над мальчиком и как будто благословляла его. Вдруг белая женщина встала и пошла прямо на меня; ее глаза впились в меня и как ножом стали резать мне сердце. Это был тот самый взгляд, который бросила на меня Мария-Антуанетта, когда стояла на эшафоте. Она пошла прямо на меня и, вдруг подняв руку, погрозила мне, а ее глаза говорили: «Убийца!» Я не могла двинуться, не в силах была закричать; в голове у меня звенело это ужасное слово; я не могла отвести от бледной фигуры взор, пока наконец не лишилась чувств.