— Почто столько башен наставил? — ворчал он, хмуря седые косматые брови.

— А как же иначе, боярин? — Лука оглянулся, встретил вокруг пристальные, испытующие взгляды. Заговорил горячо, убежденно: — Как же иначе? Башен много? Их столько, сколько нужно! Расставлены они на полет стрелы. Если, божьим попущением, вороги какую башню захватят, две соседние ее стрелами засыплют. Камня я не жалел, это правда.

— В таком деле ничего жалеть нельзя, — негромко сказал Свибл. Зодчий обернулся к нему:

— И это правда, боярин. Потому и стены будут вдвое выше теперешних.

Вельяминов сердито поглядел на Свибла, но ничего ему не сказал, опять принялся за зодчего:

— Сколько же камня тебе надобно?

— А к тому, что навозили, без малого еще столько же. Да, кроме того, булыжник нужен. Ведь белый камень мягок, под ударами стенобитных машин он крошиться будет, так мы его только снаружи положим и всю середину стен булыгой забьем да известняковым раствором зальем. Вот и будет крепко. [162]

Этого никто не ждал. Все замолкли. Многие с сомнением качали головами, вспоминая, каких трудов стоило навозить и тот камень, который сейчас лежит около деревянных стен. Наконец митрополит спросил:

— А булыжника тоже много пойдет?

Лука вздохи Вельяминова с трудом терпел, а услышав в голосе митрополита тревогу, совсем рассердился.

— Дивлюсь я, владыко, почто меня боярин Свибл подрядил в Москву ехать? Коли строить кремль, так воздвигать его надо крепко, а у вас только и заботы, чтобы лишнего камня не положить.

— Тяжко, потому и тревожимся, — откликнулся митрополит. — С лета камень возим, людей измучили, коней поморили, а ты одно твердишь: «Мало да мало!»

— Мало! — Лука говорил жестко.

— Да ты глядел ли, сколько камня лежит?

— Глядел.

— Плохо глядел. Ты, чаю, под снегом его и не узрел.

— Узрел.

Дмитрий ходил вокруг модели, приглядывался, вполголоса толковал о чем–то с братом и Мишей Бренком. Услышав, что митрополит с мастером заспорили, князь сказал:

— Вот нашла коса на камень. Пойти да и посмотреть.

Зодчий молча взялся за шапку.