Что касается надежности сведений, предоставляемых беженцами из Северной Кореи, опыт изучения ГУЛАГа до и после того, как открыли архивы, показывает, что к некоторым видам информации, таким как количество заключенных или сравнительное соотношение между разными категориями заключенных в лагере, нужно относиться с крайней осторожностью. Хотя большая часть того, что Александр Солженицын писал о ГУЛАГе, оказалась правдой, наименее точными были количественные данные: количество узников, количество ежегодно освобождаемых узников и так далее [Солженицын 1990]. Почти все, что мы слышим о северокорейских лагерях, больше походит на рассказ Солженицына, а не на официальные архивные материалы, которые в последнее время значительно расширили наше представление о ГУЛАГе.

Несмотря на некоторую неопределенность, возникающую из-за недостижимости первоисточников, мы знаем уже достаточно много о северокорейских лагерях, c того, где они находятся, и до того, как они функционируют. Во-первых, данные о местоположении концлагерей подтверждаются при сопоставлении многочисленных источников информации. Во многих докладах указание на конкретное расположение того или иного лагеря на карте сопровождается данными спутниковой фотосъемки[599]. На этих снимках беженцы из Северной Кореи смогли показать посты охраны, бараки и другие здания.

Во-вторых, удалось установить иерархию мест лишения свободы. От срока приговора и характера преступления зависит, на каком уровне пенитенциарной системы содержатся заключенные[600]. Например, Кванлисо – это тип концлагеря, где большинство заключенных и членов их семей осуждены на пожизненный срок. Он близок ГУЛАГу по размерам и по масштабности использования принудительного труда. Кёхвасо – концлагерь, где политические преступники и члены их семей отбывают длительный, но не пожизненный срок заключения. Семья и друзья заключенных в Кёхвасо знают об их судьбе и местонахождении, в отличие от узников Кванлисо, которые как бы исчезают по воле правительства. В Кёянгсо политзаключенные содержатся вместе с уголовниками, но сроки здесь короче, чем в Кёхвасо.

В-третьих, удалось узнать об организационной структуре управления лагерями. Бовибу, Департамент государственной безопасности КНДР (ДГБ), исполняет роль, близкую ЧК или гестапо в плане организации и управления лагерной системой. В виду нехватки человеческих ресурсов у Бовибу Министерство общественной безопасности КНДР (МОБ), Анчжонбу, присылает подготовленных военных для физической охраны концлагерей. В-четвертых, данные о распорядке дня заключенных в концлагерях можно получить из свидетельств северокорейских беженцев [Oh 2005; Yoon 2011: 318–332].