Генрих II был выдающимся правителем, империя которого простиралась от шотландских границ почти до Испании. Обладатель больших политических талантов, он был обделен семейным счастьем. Обреченный на постоянные раздоры, он враждовал не только с женой Алиенорой (такая форма ее имени наиболее распространена), но и временами со всеми четырьмя своими сыновьями. Что бы ни совершали его отпрыски, Генрих неизменно был готов простить их. С Алиенорой он обошелся не так снисходительно. Я постарался отобразить накал этой семейной вражды, но ее живописные детали лежат вне сюжета этого романа. Там, где возможно, я использовал исторические описания Молодого Короля, Ричарда, Джефри и Джона и цитировал средневековые тексты. Сын погибели, например, – это прозвище Джефри. Проклятие, которое Генрих прошептал Ричарду в Баллане, содержится в источниках, как и нелицеприятная характеристика четверых его сыновей (в главе про Рождество в Кане). Цитируемые стихи Бертрана де Борна – подлинные. Совет, полученный Ричардом от графа Фландрского, я воспроизвел дословно.

Чешуйки, помещенные Фердией в одежду Фиц-Алдельма, – это частички кожи, пораженной стригущим лишаем, грибковым заболеванием, передающимся от скота людям при контакте. Использованные мной клички кошек и лошадей – средневековые. Читателям мог вспомниться роман Артура Конан Дойла «Сэр Найджел», где коня главного героя звали Поммерс. Нападение на Аск я выдумал, но пограничные набеги валлийцев в то время случались часто. Марка является не монетой, а мерой серебра или золота, это примерно две трети фунта.

О том, где находился Ричард в 1179 году, известно мало: его визит в Стригуил – плод моей фантазии. Между 1170 и 1180 годами он по большей части занимался тем, что подавлял мятежи в Аквитании и близ нее, оттачивая навыки ведения битв и осад. Натянутые отношения между ним, Молодым Королем и Джефри подтверждаются документами и не должны вызвать удивления, учитывая, как все они вели себя в предыдущие годы. Ричарду стоит поставить в заслугу то, что он так долго сохранял верность отцу, вопреки нежеланию Генриха признать его наследником после смерти Молодого Короля. Осознавал Ричард в полной мере лукавство Филиппа Капета или нет, нам остается только догадываться, но с середины восьмидесятых годов XII века французский король не был другом Анжуйскому дому.

Высокий, красивый, наделенный природным достоинством Ричард был прирожденным вождем. Он прославился умением отличать правду от лжи и стремлением следовать по верному пути. Лаконичность выражений доставила ему прозвище, означающее в переводе с окситанского «Да и Нет». Любимым его ругательством было «Божьи ноги!». При необходимости Ричард мог быть безжалостным – вспомним, как он обращался с рутье в Горре, – но, как и отец, бывал на удивление милостив к тем, кто дурно обошелся с ним: примером служит прощение Бертрана де Борна по окончании войны в Аквитании. Лишь в отношениях с отцом он не проявлял никакой склонности к милосердию. Что до Крестового похода – полномасштабной войны на другом конце света против неодолимого Саладина, – то Ричард был рожден для него. Сам термин «Крестовый поход» в XII веке не употреблялся, вместо этого говорили «принять крест». Я счел, однако, нужным говорить «Крестовый поход», чтобы не сбивать с толку современного читателя. Будучи герцогом Аквитанским, Ричард, вероятно, поместил в свой герб двух львов, как и его отец, после восшествия на трон оставил только одного. Позднее это число увеличилось до трех. Три льва на обложке книги – маркетинговый ход: надеюсь, читатель простит меня за это!