Сам Ричард был занят от рассвета до заката, проводя бесконечные совещания с баронами и епископами. Слава богу, выносить эту скуку приходилось Филипу, не мне. Свободные от официальных обязанностей до коронации, мы с де Дрюном бражничали сверх меры. Я пил, чтобы забыть про Фиц-Алдельма, а де Дрюн… пил, потому что мог пить. Рис, понятия не имевший об угрозах моего недруга – я боялся, что, если сказать ему, он выкинет что-нибудь необдуманное, – охотно сопровождал нас. При любой возможности я наслаждался свиданиями с Беатрисой. Она по-прежнему отказывалась возлечь со мной – то была моя крестная мука, да простит меня Господь за такие слова.

Настал намеченный день. Облачать герцога доверили де Шовиньи, Маршалу и де Бетюну. Я не испытывал неприязни к этим двум последним, новичкам в нашем лагере: то были настоящие мужчины, ставшие рыцарями, когда я еще ходил пешком под стол. Переговорить с Ричардом тоже не удалось: занятый делами, он пожелал мне доброго утра, и только. Меня это опять же не волновало – то был его день. Фиц-Алдельма, тоже присутствовавшего в комнате, не замечали, как и меня. Я принялся помогать Филипу. Работа не для рыцаря, зато она отвлекала от тревог.

Процессия пришла за Ричардом в назначенный час, и его вызвали к дверям громким стуком. Помолившись, с серьезным выражением на лице, он открыл вход. Снаружи ждала огромная толпа, во главе которой находились чуть ли не все священники, аббаты и епископы королевства. После ритуального обмена словами между Ричардом и архиепископами стоявшие впереди священники пошли, неся крест, святую воду и горящие свечи. Остальные, с надетыми на голову шелковыми капюшонами, двинулись за ними.

В середине шагали четверо баронов, каждый с золотым подсвечником в руках, следом – дворянин с королевской шапкой. С ними был Джон Маршал, старший брат Уильяма, тащивший две массивные шпоры. Рядом шествовал сам Уильям, держа в обеих руках золотой скипетр. Другие знатные особы несли золотые мечи, королевские доспехи и корону, украшенную с каждой из сторон драгоценным камнем. Далее шествовал Ричард, с епископами по левую и правую руку, а четыре барона держали у него над головой шелковую накидку.

За ними, в порядке уменьшения знатности, вышагивали графы, бароны, рыцари, духовенство и, наконец, все прочие. Мы мягко ступали по шерстяному покрову, расстеленному рано утром. На всем пути стояло множество народа, люди радостно кричали, благословляя Ричарда. Я видел, как женщины и даже некоторые мужчины плакали, не стесняясь. На крышах сидели мальчишки и свистели. Невозможно было не поддаться всеобщему ликованию. Позабыв про шедшего в трех шагах от меня Фиц-Алдельма, я тоже начал радоваться, представляя славное царствование Ричарда.