Когда Фаусту и Мирти отвели обратно в комнату, служившую им тюрьмой, служанка бросилась перед госпожой на колени и жалобно зарыдала:

— Ах, сударыня! Такая ужасная смерть! Что же делать…

Фауста улыбнулась, помогла девушке подняться и тихо произнесла:

— Не волнуйся, Мирти! Моя смерть будет легкой!

Фауста сняла с шеи медальон на цепочке, раскрыла его и показала служанке:

— Меня не будут пытать и мучить. Они получат только мой труп. Видишь эти крупинки? Чтобы уснуть на несколько дней, хватит и одной, чтобы уснуть навсегда, понадобятся две. А три убивают мгновенно — без боли, без страданий.

Мирти вытерла слезы и умоляюще произнесла:

— О, госпожа! Здесь у вас шесть крупинок. Если вы умрете, мне тоже будет незачем жить. Отдайте три крупинки мне, а три останутся для вас!

— Хорошо, — спокойно сказал Фауста. — Готовься к смерти, а я уже давно к ней готова.

— Я тоже, — ответила Мирти.

Фауста бросила три крупинки в одну чашку, а три — в другую. Мирти уже собралась залить немного воды, как вдруг ее госпожа смертельно побледнела. Все ее тело содрогнулось, она поднесла ладони к животу, и с ее побелевших губ сорвался крик ужаса и разочарования.

— Нет! — воскликнула она. — Нет! Я не имею права умирать.

Шесть крупинок яда были вновь положены в золотой медальон, который Фауста носила на шейной цепочке.

Всю ночь она не спала, прислушиваясь к тому, что происходило внутри нее. Она то и дело проводила рукой по животу, и на лице ее появлялось выражение изумления.

Утром, заслышав приближающиеся к их комнате шаги, Мирти разрыдалась. Она не знала, что происходит с Фаустой, и ждала скорой смерти. Судьи, стража и палач явились, чтобы вести Фаусту в пыточную камеру. Один из судей развернул пергамент и еще раз прочел смертный приговор. Вперед выступил палач, который должен был доставить осужденную к месту пыток. Но Фауста жестом приказала ему отойти и спокойно, холодно и высокомерно произнесла:

— Палач, твой час еще не наступил! Судьи, вы не имеете права убивать меня!

— Почему? — спросил тот, который только что читал приговор.

И Фауста ответила:

— Потому что вам принадлежит лишь моя жизнь, а убив меня, вы убьете двоих. Я ношу ребенка, которого вы осудить не можете!..

Судьи поклонились и вышли. Действительно, такой закон соблюдался во всех странах Европы — беременных женщин никогда не казнили. Преступниц миловали — даже против воли королей или папы римского. Но Сикст V обошел этот закон. Он добился того, что трибунал не стал миловать Фаусту, а лишь отложил казнь до рождения младенца. Этот новый приговор довели до сведения осужденной в конце сентября — она выслушала его с улыбкой.