Он покачал головой.

— Я отдал их разносчику, чтобы тот принес вместе с утренней почтой.

Констант задумался.

— А об источнике разошедшихся слухов никто не догадывается?

Слуга покачал головой.

— Я просто обронил пару слов в уши тех, кто рад будет их повторить: мол, зверь, разбуженный Жюлем Ласкомбом, опять показался. Злорадство и суеверие доделают остальное. Осенние бури сочли достаточным доказательством.

— Отлично. — Констант махнул слуге. — Возвращайся в Домейн и наблюдай, чем занимается Верньер. Доложишь, когда начнет темнеть.

— Слушаюсь, мсье.

Он попятился к двери, по дороге стянув голубую наполеоновскую шинель, висевшую на спинке кресла, и выскользнул на сумрачную от ненастья улицу.

Едва услышав звук закрывшейся двери, Констант встал.

— Я желаю, Денарно, чтобы все решилось быстро и, по возможности, без шума. Это ясно?

Денарно, не ожидавший столь быстрого окончания беседы, с трудом поднялся с кресла.

— Конечно, мсье. За всем прослежу.

Констант щелкнул пальцами. Его слуга выступил вперед, протягивая полотняный кошель. Денарно невольно с отвращением отшатнулся при виде его изъязвленной кожи.

— Здесь половина того, что вам обещано, — сказал Констант, передавая деньги. — Остаток получите, когда дело будет закончено к моему удовлетворению. Вы меня понимаете?

Пальцы Денарно жадно схватили кошель.

— Вы подтвердите, что у меня нет никакого другого оружия, — холодно и твердо продолжал Констант. — Это вам вполне ясно?

— Пара дуэльных пистолетов, мсье, каждый с одной пулей. Если при вас окажется другое оружие, я не смогу его обнаружить. — Он заискивающе улыбнулся. — Хотя я не могу поверить, что такой человек, как вы, мсье, не попадете в цель с первого выстрела.

Констант презрительно поморщился в ответ на грубую лесть.

— Я никогда не промахиваюсь, — сказал он.