— Зло привлекает зло, — сказал он. — Ваш дядя не пожелал расстаться с жизнью и отбился от демона. Но его метка осталась на нем навсегда.

— А если я не сумею…

— Пока довольно, — твердо остановил он. — Мне кажется, все очень скоро станет ясно.

Леони спрятала сверток черного шелка в просторный карман плаща, потом бросилась к камину и схватила коробок спичек, лежавший на краю каминной полки.

Привстав на цыпочки, она поцеловала старика в лоб.

— Спасибо, Сажье, — прошептала она. — За карты… за все.

Когда Леони, Одрик Бальярд, Луи-Анатоль и Мариета выбрались из гостиной, в холле было темно.

В каждом углу, в каждом закоулке Леони видела или слышала, как люди готовятся к бою. Сын садовника, Эмиль, выросший в высокого и сильного юношу, раздавал слугам собранное по дому оружие. Старый мушкет, кортики, вынутые из выставочных витрин, палки. Работники имения вооружились охотничьими ружьями, граблями, лопатами и косами.

Леони почувствовала, как дрогнул Луи-Анатоль, увидев, как изменились знакомые дружеские лица. Его рука крепче сжала ее пальцы.

Она остановилась и заговорила громко и отчетливо:

— Я не хочу, чтобы вы рисковали собой, — сказала она. — Вы верные и отважные люди — я уверена, мой покойный брат и мадама Изольда сказали бы то же самое, будь они здесь, — но в этом сражении нам не победить. — Она обвела глазами холл, различая знакомые и полузнакомые лица. — Прошу вас, умоляю, уходите сейчас, пока еще есть шанс. Вернитесь к вашим семьям и детям.

Никто не двинулся с места. Блеск стекла на портрете в раме, висевшего над роялем, привлек взгляд Леони. Девушка заколебалась. Сувенир солнечного дня на площади Перу — такого давнего дня. Анатоль сидит, они с Изольдой стоят позади, все трое счастливы, что они вместе. Ей захотелось взять снимок с собой. Но, помня о наставлении брать лишь самое необходимое, Леони удержала протянувшуюся к портрету руку. Снимок остался на прежнем месте, словно присматривая за домом и людьми в нем.

Видя, что изменить ничего нельзя, Леони с Луи-Анатолем выскользнули в застекленную металлическую дверь на террасу. Бальярд и Мариета вышли следом. Тогда из оставшейся позади толпы прозвучал голос:

— Будьте счастливы, мадама Леони. И ты, Пишон. Мы будем здесь, когда вы вернетесь.

— Я тоже так думаю! — нежным голосом крикнул малыш.

Снаружи было холодно. Мороз больно щипал щеки и уши. Леони накинула на голову капюшон.

За домом, на другой стороне, слышался шум толпы. Крики звучали еще издалека, но всем им стало страшно.

— Куда мы идем, тетя Леони? — прошептал Луи-Анатоль.

Леони расслышала страх в его голосе.