Днем, в четыре часа — не сомневаясь, что Леони Верньер уже на пути в Кустоссу, — Констант устроил возвращение изнемогавшим от беспокойства родителям еще одного убитого ребенка. Его слуга вывез истерзанный труп на бычьей упряжке на площадь Перу и остановился там, выжидая. Не потребовалось большого искусства, даже при его болезненной слабости, чтобы привлечь внимание толпы. Никакой зверь не мог так страшно изуродовать тело — за убийством явно стояло нечто сверхъестественное. Тварь, прячущаяся в Домейн-де-ла-Кад. Дьявол. Демон.

В это время в Ренн-ле-Бен оказался грум из Домейн. Кучка горожан накинулась на мальчика, требуя ответа, как управляют чудовищем и где его держат. Хотя от паренька никакими средствами не удалось добиться признания правдивости нелепых сказок, его упрямство только подогрело толпу.

Именно Констант предложил взять штурмом дом и разобраться самим. Предложение мгновенно было подхвачено, и горожане не сомневались, что сами додумались до него. Чуть погодя он позволил им уговорить себя взяться за организацию осады.

Констант задержался у подножия террасы. Ходьба утомила его. Он смотрел, как толпа погромщиков разделяется на два потока, обтекая здание спереди и сбоку, кучей сбиваясь на каменной лестнице задней террасы.

Первым погиб полосатый навес, тянувшийся по всей длине террасы — один из мальчишек взобрался по стеблям плюща и закинул факел в собравшиеся на конце складки материи. Полотно, хоть и отсырело от октябрьских туманов, вспыхнуло почти мгновенно, и факел провалился сквозь прогоревшую дыру на террасу. В ночном воздухе черным облаком повис запах масла и горящей материи.

Чей-то голос прорезал хаос:

— Les diaboliques! Пособники дьявола!

Зрелище пламени словно воспламенило страсти. Первое оконное стекло разбилось под ударом окованного железом сапога. Осколок застрял в зимних штанах погромщика, и тот пинком отбросил его подальше. Перешли к другим окнам. Изящные комнаты сельского поместья одна за другой наполнялась толпой мародеров, факелами поджигавших занавески.

Трое подняли каменную урну и превратили ее в таран, вышибая дверь. Стекло разлетелось вдребезги, металл покоробился, и дверь сорвалась с петель. Троица отбросила урну, и толпа заполонила холл и библиотеку. Тряпками, пропитанными маслом и смолой, забросали полки красного дерева и подожгли их. Книги загорались одна за другой — сухая бумага и ветхие кожаные переплеты вспыхивали, как солома. Треща и брызжа искрами, огонь переметывался с полки на полку.

Погромщики сорвали занавес. Уцелевшие стекла трескались от жара и покорежившихся в огне рам. Другие выбивали ножками стульев.