Только мелькнули белые крабьи ноги, только завертелась в воде, упала на дно откушенная скатом клешня.

Мчится скат, бьёт изо всех сил крыльями. Глаза выпучил. Да и как тут не лететь, как не бежать сломя голову? Чуть дрогнула вода, а уж он слышит — беда! Круто вниз опускается на него тупоносая акула. Не уйти скату…

Акула небольшая. Акулёнок. Поэтому я не кричу подводному пловцу, не предупреждаю его об опасности. Моя маска по-прежнему под водой.

Вот и ещё одно звено в цепи жизни — всё крупнее и крупнее хищник, — скоро ей оборваться.

А впрочем, нет. Не оборвётся цепь. Вырастет акула, умрёт, опустится на дно, столпятся около неё крабы, приползут морские звёзды. Растащат, растерзают большое обмякшее тело. Растреплют. Жёлтым дымом рассеется акулья плоть, смешается с водой, с песком. Маленькие, не видимые глазом существа поглотят то, что останется от хищника. За ними снова начнут гоняться похожие на белые точки рачки, вновь завертится колесо…

В бесконечную цепь связал всё живое риф.

Убивает и дает жизнь…

Убивает и дает жизнь…

Риф и сам похож на живое существо. Медленно, год за годом растёт он, поднимается к поверхности моря, умирает, рушится. То вспыхивает яркими красками, то превращается в безжизненный, серый камень.

Риф всегда в движении. Между изогнутыми разноцветными телами его кораллов хороводят рыбы, ползают по дну ежи и звёзды, копошатся крабы.

Он полон звуков. Стоит опуститься под воду — и сразу в ушах тихий, неназойливый шум. Плещут на выступающих из моря камнях волны, ровно стрекочут крабы, пощёлкивают клешнями неутомимые рачки-алфеусы. Вот послышался еле слышный хруст — это принялись за еду клювастые рыбы-попугаи. Чу! — барабанная дробь. Плывут мимо горбыли. Развеваются чёрные хвосты, движется мимо рыбий полк, играет полковой оркестр.

Риф пуглив. Стоит потянуть шквалистому ветерку, нагнать туч, мрачнеют коралловые рощи. Исчезают рыбы, прячутся в щели крабы, забиваются в траву креветки. Прошла непогода стороной — и снова заблистал риф, заиграл красками, наполнился звуками.

Он умеет бодрствовать, умеет и отдыхать.

Вот закатилось солнце, синие сумерки наполнили его гроты и ущелья. Уплыли дневные рыбы, замерли в чёрной траве стаи рачков. Но это затишье обманчиво. Риф только задремал. Пройдёт час — и на смену пёстрым дневным обитателям выползут бесцветные и тёмные жители ночи. Покинут свои щели осьминоги, выберутся из пещер мурены. Из океана приплывут стаи кальмаров. Длинные и прозрачные, станут они носиться над коралловыми притихшими рощами, часто работая плавниками и устремив вперёд сложенные щепотью, похожие на стрелы щупальца. Молча и угрюмо будут носиться до рассвета.