Посещение Объединённого географического института оказалось делом серьёзным, требующим дипломатического умения.

Дом на набережной Невы. В анфиладе комнат с высоченными потолками умирают робкие звуки. Дверь с табличкой «Секретарь».

За большим, уставленным телефонами столом сидела старушка.

— Помню, помню. Вы звонили, — очень серьёзно, поджимая губы, сказала она мне. — Вам, голубчик, нужна, наверное, комиссия по неопознанным и неуточнённым островам. Я проведу вас к Василию Васильевичу. — Помолчав, она добавила, выговаривая каждое слово раздельно: — Он отставной адмирал.

Она провела меня на скрипучую, с бесконечными шкафами галерею.

Здесь за тонконогим столиком сидел человек в мундире. Зелёная лампа освещала его лицо. В золочёном пенсне бродили изумрудные огоньки. Золото на рукавах, золото на груди, золотая авторучка в белых пальцах.

— Вы ко мне? К вашим услугам. Что вам угодно? — спросил адмирал.

Я почтительно изложил суть дела. Адмирал внимательно слушал. Ни один мускул на его лице не шевельнулся.

— Комиссия по Курильским островам заседает три раза в год, — сказал он. — Сейчас я уточню — когда… Последние субботы апреля, августа и декабря.

— Но сейчас май!

Он сделал движение руками, означавшее: комиссия есть комиссия!

— Собственно, мне достаточно было бы… Я хотел ознакомиться с донесениями Шпанберга.

— Шпанберг?.. Этим мореплавателем занимается Наталия Гавриловна. Она будет в следующую среду.

— Может быть, её домашний телефон?

Адмирал поднял брови, беспокоить Наталию Гавриловну до среды он явно считал кощунством.

— Хорошо, — сказал я. — У вас, говорят, есть комиссия по неопознанным и неуточнённым островам?

В глазах адмирала промелькнула тень любопытства.

— Подкомиссия, — мягко поправил он. — Но она не оформлена де-юре. И дни работы её ещё не установлены. Следующий раз она, говорят, соберётся… — он снова полез в записную книжку, — двенадцатого сентября.

Он выдвинул ящик стола, достал из него несколько аккуратно завязанных тесёмками папок, развязал одну из них и, нацелив стёклышки пенсне, прочёл: