Кархунен приказал строить маленькие плоты — на четыре-шесть человек. Это легче. В случае же аварии или боя при переправе у нас были бы небольшие потери.

В работу пошли и веревки, и лямки от заплечных мешков, и обмотки с ног.

Аня и Даша сидели на берегу и вязали жгуты из соломы, которой было сколько угодно на чердаках разрушенных изб.

Просто удивительно, как ловко работал отец. Пока я связывал одно бревно с другим, он успевал связать шесть. Так же неумело, как и я, сколачивали плоты Шокшин и Сережа. Зато под руками Ивана Ивановича и Ниеми плоты словно вырастали сами.

Правда, мне немного мешала чашечка в кармане. Я боялся ее разбить.

— Береги сапоги! — сказал отец, когда я вошел в воду.

Нечиненый сапог сразу же наполнился холодной водой, а починенный стал словно непроницаемым. Я снял сапоги и сунул в мешок. Босиком было легче. Большинство ребят тоже разулись. Я выпрямился и огляделся.

От нашего мыска до противоположного берега было с километр. Тот берег сразу же вырастал над гладью спокойного озера скалистой, поросшей густым сосняком высоткой. За нею уже была «ничейная» зона, а там наша, наша земля. Даже сосны на том берегу, озаренные дневным солнцем, показались стройнее, чем сосны на этом берегу. А высокая прибрежная плакучая береза, какая она замечательная! В ней было неуловимое сходство с Аней и с моей младшей сестренкой.

Плыть нам предстояло по открытому месту, напрямик. Слева на озере, в сотне-другой метров от переправы, зеленели два небольших островка. Остроконечные ели стояли на них не шелохнувшись.

Я снова принялся вязать плот. Через четверть часа он был готов. Кроме нашего, было еще несколько.

Остальные партизаны, не снимая винтовок, торопясь, заканчивали работу.

— Начинай переправу! — скомандовал комиссар.

Мы первыми оттолкнули плот в воду. Шокшин, отец, Душа, Аня и я…

— Попал я на семейный плот в эту экскурсию, — сказал Душа, — только, прошу прощения, не могу грести, бесплатный пассажир.

Он лег плашмя. А мы стояли на коленях, и в руках у нас вместо весел были доски от крыши. На других плотах устраивались так же, как и на нашем.

Войдя по колено в воду, я оттолкнул плот подальше от берега, и, колыхаясь, разбивая гладкое отражение плывущих облаков, плот пошел вперед.

Я вскочил на него. Вышедшая сквозь щели вода покрыла его. Аня даже вскрикнула от неожиданности, когда ее коснулась холодная влага.

— Не беспокойся, дочка, не утонем, — ободрил ее отец.

Сильным взмахом доски он подвинул плотик еще дальше вперед. Шокшин с другой стороны тоже загребал своей доской. Отец и Аня были на левой стороне плота, Шокшин и я — на правой, а посредине между вещевыми мешками лежал Душа с перебинтованными руками и мурлыкал, напевая себе под нос: