- Милла! - Закричал Исаак. Он вывернулся из отцовской хватки и спрыгнул вниз, рыдая, как ребенок, впервые в жизни делающий вдох. Он подбежал к Камилле. Он потянул ее за руку, но она не двинулась с места. - Мамушка!’
Мунго с трудом оторвал взгляд от Камиллы. Но за ее спиной он увидел руку Честера, которая тянулась к его пальто – точно так же, как в кабинете в Уиндемире, в тот день, когда Мунго вернулся из Кембриджа, когда он вытащил маленький револьвер с перламутровой рукояткой, который держал там.
Честер так и не закончил ее движение. С ревом Мунго прыгнул на него через упавшее тело Камиллы. Правая рука Честера все еще была под пиджаком; он не был готов защищаться. Прежде чем он успел среагировать, Мунго схватил его за обе руки. Он поднял все тело Честера в воздух, сделал шаг вперед и сбросил его с края террасы.
Честер упал, размахивая руками и ногами, как сломанное насекомое, и приземлился в воду внизу. По мере того, как рябь распространялась по поверхности, темные фигуры поднимались с берегов, сходясь там, где он упал. Вода начала закипать.
Мунго этого не видел. Он стоял на коленях рядом с Камиллой, баюкая ее в своих объятиях, гладя ее лицо, снова и снова выкрикивая ее имя, пока ее кровь впитывалась в его рубашку. Слезы потекли по его щекам и упали на ее лицо. Она не двинулась с места.
Тонкая струйка крови потекла по руке Мунго и обвилась вокруг запястья.
Камилла была свободна.
После битвы Мунго сидел один на парадной лестнице, глядя на пруды и пустые хлопковые поля за ними. Виси и его люди выносили тела из дома и складывали их, как дрова, на подъездной дорожке. Справа от него поднимался дым, но это были всего лишь костры для приготовления пищи в деревне рабов. Как только бой закончился, рабы вернулись домой и занялись своими делами, как будто их никогда и не прерывали. Для них ничего не изменилось.
Из деревни донеслась песня и поплыла над полями. Низкий, печальный плач. Мунго слышал эту мелодию в Уиндемире и знал, о чем она говорит.
"О, Сатана сказал мне не молиться, он хочет мою душу в Судный день".