‘Где-то в доме есть ребенок. Сирота. Позаботься о нем.

- Я уверена, что сегодня ты сделал много сирот.’

- Этот совсем другой. Он сын Камиллы.’

На лице Соланж появилось непроницаемое выражение.

- Тогда тебе лучше найти для него хороший дом.’

Мунго не поехал в Калифорнию. Он и его люди отправились в Новый Орлеан, тайно спустившись вниз по реке на угольной барже. Глубокой ночью они поднялись на борт "Ворона" и сняли его с якоря. Никто не видел, как они уходили. Единственным грузом, который они погрузили, был длинный, обитый свинцом ящик, который они привезли из Баннерфилда. Они отплыли в Чесапикский залив, вверх по реке Джеймс, и бросили якорь у маленького островка в устье ручья Уиндемир. Тропинка уже давно заросла, но Типпу и Виси прорубили себе дорогу, чтобы отнести гроб в обсерваторию.

Они похоронили Камиллу в мягкой земле поляны. Мунго и Типпу вырыли могилу. Мунго не поставил никакого знака, потому что земля не принадлежала ему. Вместо этого он разбросал розы по свежевспаханной земле и посадил кизил, чтобы весной его цветы падали на могилу.

Затем "Ворон" направился к океану.

***

***

Мир мало сочувствовал павшему герою. Эдвин Фэрчайлд на собственном опыте убедился, насколько непостоянной может быть публика. В тех же иллюстрированных газетах, где когда-то он вызывающе стоял на палубе "Черного Ястреба", окруженный леденящими кровь головорезами, теперь печатались карикатуры на него, лежащего на дне ямы, в то время как три обезьяны сидели на дереве и смеялись над ним. - "Клянусь Богом, - гласила подпись, - эти термиты еще большая помеха, чем работорговцы". К его вечному огорчению, Фэйрчайлд стал посмешищем.