- Миль двадцать, наверное, в зависимости от дневной жары.”

Пенрод смотрел, как люди быстро удаляются по узкой тропинке в туманное нагорье. Он почувствовал укол зависти. Когда он был пленником Османа Аталана, ему пришлось бежать рядом с лошадью своего мучителя. То, что начиналось как пытка, превратилось в удовольствие.

“Я им почти завидую, - сказал он.

Наззари хмуро взглянул на него, но ничего не сказал.

Они обсуждали вопросы обучения и дисциплины, пока три часа спустя сержант Ариам не вывел оставшихся солдат обратно на плац. Наззари официально завербовал их в итальянскую армию и отправил к интенданту за формой.

Остаток дня Пенрод провел на Рыночной площади, старательно завязывая дружеские отношения. Арабы были в восторге от того, что на их языке так свободно говорит белый человек, и Пенрод был уверен, что один или два из них могут оказаться полезными источниками информации.

Только много позже Пенрод обнаружил, что его слова о зависти к новобранцам Аскари распространились по белому населению колонии подобно лесному пожару. Жена генерала Альбертона публично заявила, что отдаст свои знаменитые жемчужины англичанину, если он сможет угнаться за новобранцами, и так часто повторяла это заявление, что генералу пришлось искать Пенрода в греческом кафе. Офицеры вытянулись по стойке смирно. Альбертоне жестом пригласил их вернуться на свои места и поклонился Пенроду.

“Прошу прощения за вызов моей жены, майор Баллантайн. Я уверен, что ваш комментарий был всего лишь праздным. Я с радостью объясню ей, что это замечание было сделано в шутку. Мы, итальянцы, тоже любим хвастаться.”

За столом стало очень тихо. Пенрод внимательно изучал этого человека. Он уже знал, что Альбертоне не пользовался популярностью у своих офицеров, и полагал, что Баратьери тоже не слишком ценил его патрицианские взгляды. Если немного сократить генерала в размерах, то под видом дружеского спортивного Пари Пенрод мог бы приобрести новых друзей и побудить других более открыто делиться с ним своим мнением. Он был уверен, что многие из старших итальянских офицеров будут рады видеть, как эта самодовольная улыбка исчезает с лица генерала.

“Нисколько. Я с радостью принимаю ваше пари” - сказал Пенрод. “Скажем, завтра утром?”