Как только офицеры поставили Пенрода перед ними, Баратьери поднял руки, чтобы успокоить толпу.

- Конкурс завершен, и мне, как губернатору Эритреи, доставляет огромное удовольствие объявить, что наш английский гость, майор Баллантайн, победил, причем победил убедительно! В знак его исключительного успеха я рад присвоить ему звание Почетного майора нашего родного восьмого батальона!”

Плац огласился смехом и аплодисментами,и Пенрод низко поклонился собравшимся.

“Но, - громко сказал Баратьери, снова подняв палец, призывая к тишине, - хотя состязание уже завершено, Пари еще не заключено! Синьора Альбертоне, вы заключили пари, пари было засвидетельствовано, и пари было проиграно.”

Синьора выглядела больной, и Пенрод почувствовал укол сострадания. Она открыла футляр, и Пенрод вместе с толпой уставился на толстую нитку жемчуга. Она стоила по меньшей мере тысячу фунтов.

Генерал Альбертоне выглядел почти таким же больным, как и его жена. Синьора вложила футляр в руки Пенрода, и он взял его с тихой благодарностью, а затем медленно повернулся, держа его над головой под радостные возгласы и возгласы одобрения, принимая свое решение. Здесь он мог бы получить еще одно преимущество. Он снова повернулся к генералу Альбертону и его жене, затем вернул футляр ей.

“У меня нет ни малейшего желания отнимать столь прекрасное украшение у столь прекрасной дочери Италии, - громко и отчетливо произнес он.

Какое-то мгновение она не понимала его и растерянно смотрела на мужа. Затем, опустив глаза, она взяла футляр обратно. Радостные возгласы перешли в экстаз.

“Я у вас в долгу, - тихо сказал генерал Альбертоне.

“Так оно и есть, - так же спокойно ответил Пенрод, - и я всегда в конце концов возвращаю свои долги, генерал.”