Он прислушался. Снег изменил лес, заглушив звук, так что все вокруг стало очень тихо, прерываемое редким треском ломающейся под тяжестью снега ветки. Раздался новый шум. Ритмичный хруст, словно шаги по гравию. Но никто не мог идти так быстро по этому снегу.

Тео высунул голову из отверстия в стволе дерева и чуть не столкнулся с Моисеем, нагнувшимся, чтобы заглянуть внутрь. Позади него стояли еще четверо абенаков. Они были одеты в медвежьи шкуры и мягкие кожаные башмаки с загнутым внутрь мехом. К их ногам были привязаны палки.

Моисей взглянул на Тео и Мгесо, закутанных вместе. - “Я беспокоился о тебе во время бури. Но я вижу, что ты нашел место для отдыха, Ахома.”

•••

Луна отбивала ритм времен года.

На Приветствующей Луне они приветствовали поворот солнца пиршеством, пением и танцами. Дни были темные и короткие. Для Тео, выросшего в тропиках, где один день был почти таким же длинным, как и другой, это было странное и тревожное время. Для абенаков это был сезон отдыха. Они провели много часов в длинном доме, сидя у огня и рассказывая друг другу разные истории. Тео изо всех сил старался понять их, потому что они говорили о деяниях своих далеких предков и своих родителей с такой же фамильярностью, как если бы были свидетелями всего этого.

Вместе с Луной, охотящейся на лосей, выпало еще больше снега. Абенаки показали Тео, как делать странные снегоступы, которые они использовали, сгибая зеленые ветви в круги и связывая их крестовинами, чтобы они могли прикрепить их к ногам. Таким образом, они могли скользить по самому толстому снегу, не погружаясь. Лоси, увязшие в снегу, были легкой добычей. Они собирали клюкву, ярко-красную и твердую, как пуля; они ловили бобров в замерзших прудах. Даже в разгар зимы они никогда не голодали.

- Бастаниаки называют эту луну " Голодной луной”, - сказал Сахем. - “Но это потому, что они не знают, как жить в лесу.”

Дни начали удлиняться с приходом Сахарной Луны, хотя снег все еще лежал на земле. Сок бежал высоко по деревьям, делая их кору рыхлой и гибкой. Абенаки разбирали ее для больших простыней для своих каноэ и хижин, всегда помня, что в знак благодарности они оставляют среди корней небольшое подношение табака.

Но в особенности одно дерево было в центре их работы. Это был клен, сок которого они использовали для получения сахара. Они сделали в нем V-образный разрез своими томагавками и вбили деревянный шип. Сок стекал вниз по шипу и капал в берестяное ведро внизу.