- “Я что-то чую. - Он понюхал воздух, ориентируясь на запах так же легко, как и дыша. Год, проведенный с абенаками, привел его чувства в порядок. В густом лесу звук и запах были так же важны, как и зрение.

- Животное?”

- “Нет.”

Этот запах он знал каждый день своего детства - и теперь он был настолько чужим, что он почти не узнавал его. Он громко рассмеялся, внезапно обнаружив в американской глуши это эхо Мадраса, и помрачнел. Это напомнило ему о его отце.

- “Я думаю, что это кофе.”

Отстегнув свой томагавк, он пошел на запах. Он услышал журчание воды и звуки громких голосов. Он пригнулся еще ниже, используя лесную технику, которой научили его абенаки, чтобы стать почти невидимым, пока он шел по склону вниз к медленной реке.

Полдюжины мужчин сидели вокруг костра. На вертеле жарился освежеванный кролик, а на раскаленном камне в углях булькал котелок. Тео чувствовал опасность, как будто входил в логово диких зверей. Мужчины были одеты в меха, перевязанные кожаными ремнями с ножами и топорами. У них была покрытая шрамами кожа, мозолистые кулаки и лица, которые много раз менялись в результате насилия. Они держали свои длинноствольные винтовки, прислоненные к деревьям, в пределах легкой досягаемости. Они не могли его видеть. Если бы они это сделали, он был бы уже мертв.

Они говорили по-французски, хотя это был грубый диалект, очень далекий от того, чему учил его наставник Тео в Мадрасе. Один из них - огромный мужчина в плаще из медвежьей шкуры - рассказывал историю о проститутке, которая пыталась обмануть его. Мужчины смеялись, когда он рассказывал, как ему удалось отомстить.

Внезапно смех прекратился, и у мужчин в руках появились ружья. Тео замер, но оружие было направлено не на него. Появился Малсум. Он вышел на поляну. Французы, казалось, ничуть не удивились, увидев его. Орудия опустили. Здоровяк встал и подошел поприветствовать его.

Тео проскользнул внутрь вместе с остальными абенаками, когда они вышли из леса позади Малсума. Теперь он мог ясно разглядеть рослого француза. Черный плащ из медвежьей шкуры окутывал его аурой мрака, а на шее висела цепочка острых когтей. В его лице была ужасная асимметрия. Между макушкой и низом это было похоже на две половинки апельсина, которые были небрежно сдвинуты вместе. Гладкие, сальные волосы, зачесанные на затылок, не скрывали мертвенно-бледной лысины под ними. На руках у него была кровь от того, что он освежевал кролика.