- Именно так, сэр. А еще у меня есть вот это для вас. Тео порылся в кармане и вытащил нож с ручкой из оленьего рога. Во время путешествия из Индии он обучился искусству резьбы у моряка. Он использовал все свое мастерство на оружии, украшая рукоять замысловатыми изображениями оленей, каноэ, мушкетов и томагавков. Он отдал его Гилярду. - “Это для вас, - сказал Тео. - В знак благодарности за то, что вы вытащили меня из абенаков.”

Гилярд перевернул его. На обратной стороне ручки было вырезано - “ " Майору Гилярду от Тео Кортни в знак благодарности.”

- “В этом нет необходимости.”

- “Если бы вы не вернули меня назад, я бы никогда больше не увидел свою жену и не узнал своего сына. Вы дали мне новую надежду в жизни.”

Гилярд сунул нож за пояс. - “Спасибо. Может быть, когда-нибудь это даст и мне новую надежду в жизни.- Он ухмыльнулся. - “Ну что, теперь ты готов выступить?”

Они собрали рейнджеров. Там было пятьдесят человек, одетых в теплые бобровые шапки, низко надвинутые на уши, шерстяные варежки и подбитые мехом белые халаты. Они везли свои припасы на санях и носили металлические коньки, прикрепленные к мокасинам, чтобы быстро передвигаться по льду.

Тео никогда раньше не катался на коньках. На протяжении первых десяти ярдов он несколько раз падал, к большому удовольствию своих товарищей. Он потер локоть и сердито посмотрел на них. Даже Моисей, казалось, чувствовал себя лучше.

Но постепенно он обрел равновесие. Вскоре он привык к этой странной походке, легко раскачиваясь, когда двигался вперед. Это было радостное и освобождающее движение, как будто он освободился от некоторого бремени тяжести. В отличие от топота марша, единственным звуком было шипение льда под металлическими лезвиями и порывы ветра вокруг него. Это усилие согрело его кровь, вызвав такое чувство эйфории, что на какое-то время он забыл о предстоящих опасностях и смятенных чувствах, вызванных расставанием с Абигейл.

Холод вернулся с удвоенной силой, когда они остановились на ночлег на берегу. Пот, который он накопил, катаясь на коньках, превратился в лед на его коже. Их еда замерзла намертво, а Гилярд не позволял им разжигать костры, боясь выдать себя. Тео пришлось отрезать каждый кусочек мяса, а затем сосать его во рту, пока он не оттаивал достаточно, чтобы жевать. Они принесли медвежьи шкуры в качестве одеял, но даже завернувшись в толстый мех, Тео не мог согреться настолько, чтобы уснуть. На рассвете они снова отправились в путь.

Первый день был трудным, второй - мучительным. Ветер с воем несся вниз по озеру, швыряя снег им в лицо с такой силой, что Тео едва мог видеть, куда он идет. Его щеки и нос онемели. Даже в варежках его пальцы начали терять чувствительность. Упряжь саней впилась ему в плечи. Он чувствовал усталость, тошноту и головокружение.