Перед глазами у Тео все поплыло. Пот и кровь смешались в его глазах. Белый нимб, казалось, окружал Бишота, и Тео подумал, не пришли ли за ним предки. Он вспомнил, сколько раз смеялся над Моисеем, когда тот говорил о них.

- "Теперь мне не будет стыдно в их обществе", - подумал он.

Возможно, он уже был мертв. Он больше не чувствовал ударов Бишота. Тяжесть, придавившая его к земле, исчезла. Неужели его душа уплывает прочь? Он попытался пошевелить рукой. Боль пронзила его запястье. Конечно же, мертвые не чувствуют боли. Держа свою безвольную руку как можно крепче, он вытер глаза.

Бишот все еще сидел на нем верхом, но уже безжизненно. Каскад крови хлынул по его лицу, хлынув из открытой раны, где томагавк раскроил ему череп. Оружие было погружено в кость по самую рукоять. Бишот рухнул на бок. Тео с трудом выбрался из-под мертвого тела.

- “Ты быстро летаешь, Сиумо. Может быть, даже слишком быстро. - Моисей поставил ногу на спину Бишота и вытащил томагавк. - “Жалко. Я испортил его скальп.”

Тео потерял дар речи, едва не плача от благодарности. - Он обвел взглядом поляну. - “А где Констанция?”

Она просто исчезла. Как и Корбейль.

- “Я видел, как они шли в ту сторону.- Моисей указал на просвет, откуда Тео мог видеть открытое небо за деревьями.

Он чувствовал себя едва живым. Он чувствовал боль в тех местах, о которых даже не подозревал, что они могут причинить боль. Его правая рука была бесполезна, левая онемела, и колющая боль пронзала ногу каждый раз, когда он двигал ею.

Он засунул нож Бишота за пояс и нашел длинную палку. Он оперся на нее для равновесия и, пошатываясь, побрел к поляне. Моисей уже ушел вперед.