Когда она убирала блокнот в сумочку, ей пришло в голову - Шаса ни словом не обмолвился о Таре. Интересно, почему.

"Москит" остановился, двигатели заглохли, пропеллеры замерли. Купол скользнул в сторону, и появился Шаса в летном костюме. Он спрыгнул на землю, затем повернулся, чтобы помочь матери выйти. Шафран и Герхард прошли по твердой, как камень, поверхности укатанной, уплотненной полосы земли, чтобы поприветствовать их.

- Шаса выглядит таким же пиратом, как и всегда, - сказала Шафран, когда ее кузен, который носил черную повязку на отсутствующем глазу, подошел к ним.

Сантен встряхнула волосами, которые были заколоты в шлеме для полета. Как и ее сын, она была одета в летный костюм цвета хаки. Но ее одежда, похоже, была скроена парижским кутюрье, потому что она обтягивала каждый изгиб ее стройного тела, а на левой груди сверкала бриллиантовая брошь.

- Майн Готт, она великолепна, - сказал Герхард. - Неужели ей действительно больше пятидесяти?

- Я же сказал, она родилась в первый день двадцатого века. Вот почему родители назвали ее Сантэн.

- Я знаю, что так и было. Я просто не могу в это поверить.

- ‘Осторожнее, мистер! - предупредила его Шафран. - Я не возражаю, если вы говорите лестные вещи о членах моей семьи. Но не заходите слишком далеко.

Герхард рассмеялся. - Тебе не о чем беспокоиться. Да, она великолепна. Но никто не может быть таким великолепным, как ты.

- Так-то лучше! Пойдем, поздороваемся.