- Мы чувствовали то же самое по поводу "Спитфайра".

- Я не думаю, что нам нужно беспокоиться о том, как мужчины ладят друг с другом, - сказала Сантэн, когда они с Шафран наблюдали, как два бывших пилота истребителей отправились на детальный осмотр "Москита". - И подумать только, они пытались бы убить друг друга, если бы встретились на войне.

Слово ever произносилось как evair. Ее " thes "вышло как "ze". Даже сейчас, спустя тридцать пять лет после того, как она покинула дом своего детства на севере Франции, Сантен все еще говорила с французским акцентом.

- Герхард говорит, что пилоты истребителей относятся к своим врагам иначе, чем солдаты, - ответила Шафран. - У него есть история о собачьей драке, которую он однажды устроил с американцем. Они изо всех сил старались сбить друг друга, но у обоих кончились патроны. У Герхарда заканчивалось топливо, поэтому он повернулся, чтобы вернуться на базу, и вдруг увидел американский самолет, я думаю, это был "Мустанг", летящий рядом с ним. Американец посмотрел на него с усмешкой, помахал рукой и улетел.

– Они любят сам полет больше всего на свете, может быть, даже больше, чем нас. Майкл, отец Шасы, был таким же. Сантен познакомилась с Майклом во Франции, когда он служил там в Королевском летном корпусе во время Первой мировой войны. Майкл был летчиком-истребителем. Сантен похлопала Шафран по руке. - Знаешь, тебе повезло, что ты была разлучена со своим мужчиной на протяжении всей войны. Ты не знала, что он делал. Я часто наблюдала, как Майкл улетал на свои задания. Каждое утро я выезжала на лошади, чтобы помахать ему рукой. Он сказал, что я его счастливый талисман.

- Однажды меня там не было, и в тот день он умер. Сбит немцами. Я никогда не говорила об этом Шасе, но когда я услышала, что Шаса был ранен и больше никогда не сможет летать в бою, я поблагодарила Бога за то, что он избавил его от зла. Это означало, что мне не придется ходить на его могилу, чтобы навестить его. Глаз - небольшая цена за это.

Шафран понимающе кивнула. - В тот день, когда я нашла Герхарда в отеле, в одном из самых сумасшедших мест, на берегу прекрасного озера в Тироле, он был таким худым, что я чуть не плакала при одной мысли об этом. Кожа туго натянулась на скелете, покрытом красными язвами. У него был тиф. Врачи сказали мне, что он вот-вот умрет, и я должна смириться с неизбежным. Но я не стала. Я знала, что он будет жить, я не позволила ему умереть.

- Посмотрите на них, как на двух школьников, - сказала Сантен, когда двое мужчин вышли из-за "Москита".