В том же заявлении выражалась глубокая благодарность правительства за помощь, оказанную братом обвиняемого Герхардом Меербахом, который будет давать свои собственные показания для обвинения. Герр Меербах, сказал министр, рисковал своей жизнью, чтобы помочь еврейской семье бежать из нацистской Германии. Ему должно было быть присвоено официальное звание "Праведника среди народов" и внесено в список почетных гостей недавно открытого в Израиле мемориала Яд ва-шем в память об убитых шести миллионах.

История о злом брате и добром, история столь же древняя, как Каин и Авель, вызвала воображение мировых средств массовой информации. То, что Герхарда хвалили за его человечность, даже когда Конрад томился в тюремной камере, рассматривалось как символ возможности искупления и добра, даже посреди невыразимого зла.

Герхард счел это внимание совершенно незаслуженным и удалился в Лусиму, счастливо спрятавшись в королевстве Кортни, без телефона, который связывал бы Креста-лодж с внешним миром.

Он, Шафран и дети жили в частном раю. Но даже там война вторглась с глубокий грохотом, который эхом разнесся по саванне и по склонам холмов, когда над головой пролетели четырехмоторные бомбардировщики "Линкольн" Королевских ВВС, и отдаленный звук рукотворного грома, когда их бомбы дождем обрушились на позиции Мау-Мау в лесистых холмах Абердарского хребта.

- Ненавижу это! - сказала однажды Шафран Герхарду, когда они стояли бок о бок, он обнимал ее за плечи, она обнимала его за талию, наблюдая, как полдюжины бомбардировщиков пролетают над Лусимой, их силуэты чернеют на фоне солнца, как гротескные хищные птицы. - Только подумай, сколько денег стоят эти рейды. На днях отец рассказывал мне, что правительство в настоящее время тратит десять тысяч фунтов на каждого убитого террориста.

- Почему бы им просто не потратить деньги на кикуйю? - спросил Герхард. - Это был бы более дешевый способ завоевать их расположение, и к тому же более эффективный.

- Вместо этого мы отправляем десятки тысяч кикуйю в лагеря для задержанных. Я имею в виду, действительно, какого черта мы делаем, запирая людей, потому что они принадлежат к определенному племени?

- Ах, да ... Я знаю об этом.

- Вот именно! И это сводит меня с ума. Мы вели войну, чтобы избавить мир от тирании, а теперь посмотрите на нас. А вы видели эту историю в "Стандард" сегодня утром? Судя по всему, Дом правительства собирается объявить о новой инициативе по борьбе с преступностью. Отныне не обязательно иметь надлежащую подписанную, письменную запись признания обвиняемого. Если полицейский даст показания о том, что он признался, этого достаточно. Но дело не только в этом. Мы подвергаем цензуре африканские газеты, запрещаем коренному населению ездить по ночам, наказываем целые деревни за то, что один человек был обвинен в преступлении. Что это тебе напоминает?