- Тогда я подумаю об этом, хотя сейчас предупреждаю, что “ничего не делай” никогда не было в моем стиле. Но в любом случае, могу я закончить письмо бедного Стэннарда?

- “Мы, по крайней мере, сделали все возможное, чтобы сделать жизнь Де Ланси как можно более несчастной, хотя, к сожалению, это не поможет спасти людей, с которыми он плохо обращается. Но, на более светлой ноте, я надеюсь, что вы придете на вечеринку в саду губернатора. Есть кое-кто, с кем я очень хотел бы вас познакомить. Я считаю, что он самый интересный и впечатляющий человек на нашей стороне в войне, и я точно знаю, что он жаждет встретиться с вами и пораскинуть мозгами. А до тех пор искренне Ваш, Р. Стэннард”.

- Что ж, это интригует, - сказал Герхард. - Мы, конечно, должны присутствовать на вечеринке.

- Ты не будешь возражать, если я брошу тебя в пользу лучшего кенийского игрока в крикет?

- Вовсе нет. Ты не будешь возражать, если я буду купаться в обожании женщин, которые находят пилотов истребителей дьявольски привлекательными, даже вражеских?

- Тьфу! Они не посмеют приблизиться к тебе. Они все боятся меня разозлить.

- ‘Я знаю, что они чувствуют, - со смехом ответил Герхард.

Шафран швырнула в него булочкой. Герхард поймал ее одной рукой.

- Передай мне масло, - сказал он спокойно, как будто она вежливо протягивала ему булочку. - И мед, пожалуйста.

- Ты действительно самый ужасный, мерзкий гунн, - сказала Шафран, хотя ее тон был скорее приглашением, чем обвинением.