- И что это за история с гимханой?

Шафран почувствовала, как ее желудок напрягся. Бретт был все так же смущен и встревожен, как и всегда. Затем дверь позади него приоткрылась на несколько дюймов, пролив луч света на веранду, и дрожащий женский голос позвал: - "Герберт? Герберт? Что там происходит ... мне страшно!

- ‘Возвращайся в дом, Эдвина! - крикнул Бретт, наклонив голову в сторону дома. - Назад в дом, сию секунду! У меня все под контролем!

"Нет", - подумала Шафран.

Она повысила голос ровно настолько, чтобы ее услышала Эдвина Бретт, молясь, чтобы та не послушалась мужа.

- Это было в 1926 году,’ сказала она. - Я заняла второе место в конкуре, уступив Перси Тойнтону, который был почти вдвое старше меня. Я была ужасно сердита, и ты подумал, что это довольно дурной тон, что я такая бедная неудачница.

Бретт немного расслабился, и ствол его пистолета опустился на несколько градусов ниже, когда он попытался понять смысл того, что она только что сказала ему. Шафран прикинула расстояние между ними. До него было не больше десяти-двенадцати ярдов. Она, вероятно, могла бы добраться до него, сбить с ног и забрать пистолет, прежде чем он успеет прицелиться и выстрелить. Но уверенности в этом не было. И она не хотела применять силу против пожилой пары. Независимо от ситуации, это было просто неправильно.

Она продолжала говорить. - В тот год умерла моя мать. Ева Кортни, я уверен, ты ее помнишь.

Входная дверь в маленький домик приоткрылась. Появилась пожилая дама. На ней был домашний халат в цветочек и тапочки, а волосы были забраны в бигуди и прикрыты сеткой.

Бедняжка, она, наверное, собиралась лечь спать пораньше, подумала Шафран.