– Я сам франк, – говорил Фродоин. – Но при этом я управляю епархией, в которой проживают готы и другие народы. И эти люди любят свою землю и защищают ее, не забывая, кто дал им такую возможность: король Франции!

– Вы заблуждаетесь, Фродоин, – перебил Гинкмар, желая подвергнуть дерзкого священника испытанию. – Первого графа Барселонского, Бера, который был гот, пятьдесят лет назад изгнали из графства за измену.

Фродоин улыбнулся. Сервусдеи его хорошо подготовил.

– Совершенно верно, архиепископ. Тогда уже минуло двадцать лет после отвоевания Марки и короткие периоды спокойствия перемежались многочисленными войнами. Барселона была измождена, и граф Бера стремился поддержать мир в противовес другим дворянам, охочим до новых земель. Втайне от них он заключил перемирие, и графа объявили другом мавров. В восемьсот двадцатом году в королевском дворце Ахена был устроен суд чести, на котором решалось, кто прав. Старый Бера потерпел поражение от выставленного обвинителями молодого рыцаря Санилы и отправился в изгнание. На самом деле последовавший за этим кровавый мятеж был делом рук Айсона, который мстил за несправедливо наказанного Бера, но Айсон не был графом Барселонским.

Участники ассамблеи понемногу успокаивались; Фродоин продолжал свою речь.

– А теперь вспомните о франках: о Бернате из Септимании и его сыне Гильеме, открывшем ворота Барселоны сарацинам, вспомните о графе Гунфриде. Все они восставали против вас! – Епископ бесстрашно взглянул на короля. – Они плюнули на iura regalia! И вот что я предлагаю: назначить графами сыновей последнего готского графа, который погиб, храня верность франкской короне. Я заявляю перед Богом, я клянусь моим священным саном, что Гифре и Миро, сыновья Сунифреда Уржельского и Эрмезенды, готовы править во время мира и войны. Они знают эту землю и поклянутся вам в безусловной верности, как их отец и их дед, Белло из Каркассона, клялись вашим предкам, король Карл.

Зал ассамблеи огласился криками. Всем собравшимся пришла на память сатирическая пьеса хугларов. Беллониды победили вали из Льейды, защитили Испанскую марку, а значит, и все королевство. Сбитый с толку монарх обсуждал ситуацию с ближайшими советниками. Всем было понятно, что теперь речь идет о непростом выборе. Фродоин наконец перевел дыхание и сцепил руки в замок, чтобы не было заметно, как дрожат пальцы. Эрмезенда плакала от избытка чувств, рядом сидели ее побледневшие дети. Фродоин взглядом призвал их к сдержанности. Будущее Беллонидов висело на волоске. Бернат бросил на епископа взгляд, полный ненависти, и помотал головой. Он никогда не простит этого вмешательства.