– Как хочется увидеть село, – говорил Косте Спиря. – Настоящее село, не пожженное, не поутюженное танками. Чтоб жители вышли навстречу не напуганные, не одни лишь старики и ребятня. Чтобы бабы были в платьишках и цветастых платочках. Увидеть бы мужиков за настоящей работой: в кузне, на рыбной ловле. И чтоб без вшей, не одичалых, не увечных. А так, чапаем мы от села до городишки. Коли вечером заснули – значит, днем не погибли. Коли проснулись – значит, мешок за плечи – и снова война да война. И ничего, кроме войны. Вот уж и из России вышли, ан и тут война. Будет ли конец?

– Раз уж ты так заговорил, то непременно будет, – сонно отвечал Костя.

Кто-то неподалеку ворочался, постанывая. Их взвод, как сельди в бочку, набился в крытую соломой хибару – избушку венгерского пахаря. На улице сеял осенний дождь, и ночевать под открытым небом желающих не нашлось. Вот они и разлеглись на каменном, устеленном все той же соломой полу. Улеглись так плотно, что ни повернуться, ни шагу ступить. Зато тепло, зато не сыро, зато теперь уж не в России и скоро, наверное, скоро, войне конец…

Спали беспокойно, каждую минуту ожидая побудки. На холод вывалились до света, невыспавшиеся и голодные.

* * *

Городишко оказался небольшим, с названием труднопроизносимым, для русского слуха похабным, но располагался он живописно, на обращенных друг к другу склонах двух холмов. Ложбину между холмами устилал густой белый туман. Наверное, там плескалась вода, речка или озерцо. По обоим склонам рассеялись черепичные крыши домов, между ними вилась гладкая лента дороги. Она то появлялась, то пропадала за бурой черепицей крыш, осененных высокими кронами голых дерев.

– Чудно! – усмехнулся Спиря. – Все крыши красные. Будто красноголовики.

– Мухоморы, – поправил друга Костя.

Местность кругом, сколько охватит взгляд, волнистая: холмы да балки. Реки не видать, но она неподалеку. Река большая, сильная, обильно выдыхающая в морозный воздух влагу.

– А реки в этих местах зимой не замерзают, – продолжил Спиря. – Нет, это не Сибирь. Так-то оно!

– Хорош трепаться, – рыкнул Суэтин. – Где ваш командир?

– Ход в подземелье ищет, по вашему заданию, товарищ подполковник, – нехотя ответил Костя.

Они расселись на низком каменном парапете, ограждавшем дорожное полотно. Перед ними, за дорогой, крутой склон холма скрепляла каменная кладка, подобная невысокой крепостной стене. В стену через равные промежутки были врезаны тяжелые, на массивных кованых петлях, двери. Каждую дверь украшала табличка с именем хозяина и тяжелый замок. За дверями, в теле холма, размещались винные подвалы местных крестьян. Перепуганные мадьяры, жители городишки, уверяли их, будто подвалы пусты, будто и вино, и сливовицу выпили квартировавшие здесь танкисты Черного генерала. Суэтин верил мадьярам слабо. Подполковнику была известна заветная тайна этих мест – холм с неблагозвучным названием, изрытый древними ходами. Некоторые из них, по преданию, вели в будайскую крепость. Костя смотрел на потемневшие от времени толстые доски, на уключины из чугунного литья, на латинские буквицы надписей. Ну и имена! Цириль Папп, Кайетан Биро, Шамшон Санта… Которая же из этих дверей является ключом к столице?