– И мой тоже!

– Ах, не потерпит! В смысле не потерпят! Мне вот очень интересно, что они скажут, когда я пожалуюсь им, что у них мало того, что наследнички вороватые, так еще настолько плохо воспитаны, что подняли руку на мою дочь? Четыре взрослых подростка справились с одной маленькой девчушкой. Я вот сейчас вам тоже так не потерплю!..

– Так, а разве…

– Рената, выйди из-за двери, хватить подслушивать!

– Я здесь, отец.

– Эти?

– Они, они.

– Потребовала уйти, говоришь?

– Да.

– Крапивой ответили, говоришь?

– И еще наглой самозванкой обозвали. Хорошо, хоть Сия сбежала…

– Так, Бернат, этих на конюшню. И по десять плетей каждому. Какие там у вас возражения были, что-то я запамятовал?

* * *

– Конрад, в связи с чем ты хотел меня так срочно видеть?

– Отец, такое самоуправство нельзя спускать! Этот гад, наш сосед Кисс посмел велеть меня выпороть!

– Да-а? А за что?

– Да ни за что!

– А вот у него, судя по письму, другое мнение. Сынок, запомни, врать – занятие недостойное воистину благородного человека. А теперь скажи нам с матерью, тебя, не иначе, дома совсем не кормят, раз уж ты как последний попрошайка по чужим садам побираешься?

– Да там растут такие…

– Растут. Понятно. А у меня и еще щекотливый вопрос имеется: сыночек, а с чего потомок нашего славного рода считает возможным поднимать руку на юных благородных барышень?