Еще одна специфическая группа оскорблений, характерная именно для Средневековья – это сравнение с животными. Конечно, ослами, козлами, кобелями, суками, жеребцами, свиньями и т. д. называют и сейчас. Но в наше время это просто грубые образные выражения, мы знаем, какой именно набор отрицательных качеств подразумевается под каждым животным (в нашей культурной традиции), и мы используем их для того, чтобы выразить целый спектр эмоций одним словом.

В Средние века подход был принципиально иной. О теории эволюции или хотя бы условном приравнивании животных к людям и речи не было. Человек стоял неизмеримо выше животного, потому что обладал бессмертной душой. Поэтому любое сравнение с животным было грубейшим оскорблением, ведь оно подразумевало принижение человека до уровня животного, лишение его божественной искры, а значит, и всякого права на уважение.

Большинство сравнений с животными тоже касались секса. Про «jade» (наемную лошадь) я уже упоминала, но за такое могли и в суд подать, поэтому был способ сравнивать с животными исподволь. Например, сказать о женщине, что за ней все петухи/кобели/жеребцы бегают – таким образом хоть ее прямо и не назвали курицей/сукой/кобылой, смысл был понятен.

Слово «bitch» тоже имело более оскорбительный смысл, чем сейчас. В наше время «сука» – это более жесткий вариант «стервы» и, несмотря на грубость, имеет некоторый лестный оттенок. В Средние же века ничего лестного в этом слове не было, его значение было буквальным – «самка, дающая любому желающему». А уж если сказать «salted bitch» – фактически это означает «сучка в течке» – то это по степени оскорбительности уступало разве что «шлюхе с горелой задницей», означая не просто неразборчивую самку, а еще и гоняющуюся за мужчинами и унижающуюся перед ними ради секса.

У кого растут рога?

У кого растут рога?

Показательно, что почти все средневековые оскорбления, касающиеся сексуальной сферы, рассчитаны на женщин. Мужчину могли назвать кобелем, жеребцом, петухом, но, положа руку на сердце, признаем, что даже в те времена негодование могло вызвать только сравнение с животным. А намек на сексуальную неразборчивость был скорее поводом для гордости. Сколько бы церковь ни требовала, чтобы мужчины тоже были целомудренны до брака и верны жене в браке.

Фактически существовало только два серьезных оскорбления, затрагивающих сексуальную жизнь мужчины. Первое – это «импотент» и его вариации («кастрат», «женоподобный»). Можно не пояснять, что сомнения в мужественности воспринимались так же болезненно, как сейчас, и даже сильнее, ведь неспособность выполнять свой долг в постели низводила мужчину на уровень… женщины. Мужчина переставал быть мужчиной, лишался таких «мужских» качеств как ум, сила, смелость, следовательно, не мог требовать уважения и послушания от женщины. Жена могла от него уйти, и ее никто бы не осудил, в Англии ей даже могли вернуть свободу, чтобы она нашла настоящего мужчину.