Он замолчал, задумавшись, а когда очнулся, с удивлением заметил, что Бабетта плачет.

– Что с тобой, сестрица?

– Как я несчастна! – захлебнулась слезами Бабетта.

– Несчастна? Да почему? Наоборот, мне сдается, все проясняется…

– Ничего там не проясняется!..

– Ну успокойся, все будет хорошо… Твой любезный еще вернется к тебе, и ты станешь его женой.

– А если я сама за него не пойду? – воскликнула Бабетта.

Габриэль заметил, как радостно вскинулся Жан Пекуа.

– Сама не пойдешь? – переспросил сбитый с толку Пьер. – Но ведь ты же его любила?

– Я любила того, кто был нежен, почтителен и, казалось, любил меня. Но того, кто обманул меня и взял себе чужое имя, я ненавижу!

– Но если бы он все-таки женился?

– Он женился бы по принуждению и дал бы мне свое имя либо от страха, либо из расчета. Нет, этого я не хочу!

Тогда Пьер Пекуа, нахмурившись, сурово заметил:

– Ты не имеешь права говорить «не хочу»!

– Пощадите меня, не выдавайте меня за того, кого вы сами считаете подлецом и трусом!

– Но тогда у твоего ребенка не будет отца!

– Ему лучше не иметь отца, который его будет ненавидеть, нежели потерять мать, которая будет его обожать. Потому что мать, выйдя за такого подлеца, умрет от стыда и горя.

– А по мне, лучше будь несчастна, нежели опозорена! – распалился Пьер. – Как старший брат и глава семьи, я хочу – слышишь? – хочу, чтоб ты вышла за него замуж, ибо только он может дать тебе имя. И я сумею принудить тебя к этому!..

– Вы принуждаете меня к смерти, брат мой, – чуть слышно прошептала Бабетта. – Хорошо, я смирюсь… такова уж моя судьба. Никто за меня не заступится.

Произнося эти слова, она не сводила глаз с Габриэля и Жана Пекуа, но оба они молчали. Наконец Жан не выдержал и разразился иронической тирадой, поглядывая то и дело на Пьера: