Робкая улыбка, тронувшая было губы Эйлы, погасла.

– Но если так случится, мне придется оставить наш клан! Я не хочу расставаться с тобой, с Кребом и Убой!

– Эйла, не забывай, я уже стара. И Креб тоже немолод. Через несколько лет Уба вырастет, у нее появится свой мужчина. Что ты будешь делать тогда? – возразила Иза. – И не забывай, настанет день, когда нашим вождем станет Бруд. Боюсь, ты не уживешься с ним. Так что тебе лучше переселиться в другой клан. И Великое Сходбище – отличная возможность для этого.

– Да, мать, ты права. Когда Бруд станет вождем, мне придется тяжело. Но и без тебя мне будет не легче, – нахмурившись, сказала Эйла. Неожиданно лицо ее прояснилось. – Но до следующего лета еще целый год. Пока рано переживать.

«Да, год, всего лишь год, – с грустью подумала Иза. – Моя Эйла, моя дочь. Когда ты доживешь до моих лет, ты поймешь: год пролетает быстро. Ты не хочешь покидать меня. Ты не знаешь, как я не хочу расставаться с тобой. Как я буду по тебе тосковать! Если бы только в клане нашелся для тебя мужчина! Если бы только Бруд никогда не стал вождем…»

Но Иза не стала делиться с дочерью своей печалью. Эйла вытерла глаза и вновь отправилась за водой. На этот раз, опуская в лужу сосуд, она отвернулась от зеркальной глади.

Позднее, на исходе дня, Эйла, стоя на опушке леса, смотрела сквозь заросли на поляну перед пещерой. Несколько человек копошились у входа – они переговаривались, занимаясь своими делами. Эйла поправила двух убитых кроликов, которые висели у нее на плече, бросила тревожный взгляд на заткнутую за пояс пращу и спрятала ее в складках накидки. Но, внезапно передумав, она вытащила оружие на всеобщее обозрение. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу, Эйла не сводила глаз с пещеры. «Бран сказал – я могу охотиться, – убеждала она себя. – Не зря же они справили ритуал. И объявили меня Женщиной, Которой Дозволено Охотиться». Набравшись смелости, Эйла гордо вздернула подбородок и вышла из своего зеленого укрытия.

Люди, суетившиеся около пещеры, вылупив глаза, уставились на молодую женщину с двумя кроликами на плече. Казалось, им не выйти из оцепенения до скончания дней. Наконец, оправившись от первого потрясения, люди осознали, что погрешили против правил поведения, и начали торопливо отворачиваться. Лицо Эйлы пылало, но она шла прямиком к проему, словно не замечая того, что творится вокруг. Выйдя из-под обстрела изумленных взглядов, которые исподтишка бросали на нее соплеменники, она вздохнула с облегчением. В полумраке пещеры было намного проще не обращать внимания на любопытных.