– Ты уверен в надежности своих амулетов? Срок ее женского уединения еще не истек. После родов он длится дольше.

– Это могущественные амулеты, Бран. Они сделаны из кости Урсуса. Тебе ничего не угрожает. Ты можешь говорить с ней, – ответил Мог-ур.

Бран внимательно посмотрел на молодую женщину, которая, сотрясаясь всем телом, прижимала к себе ребенка.

«Я должен проклясть ее немедля! – подумал он в приступе мгновенной ярости. – Но День Обретения Имени для ребенка еще не наступил. Что, если Мог-ур прав и она вернулась раньше намеренно? Ребенок ее, как видно, жив, иначе зачем бы она принесла его с собой. Конечно, дерзость ее непростительна. И все же почему она вернулась раньше срока?» Наконец любопытство одержало верх над гневом. Бран коснулся плеча Эйлы.

– Эта недостойная женщина совершила тяжкий проступок. – Эйла не поднимала головы, лишь руки ее делали ритуальные жесты. Она боялась смотреть на вождя, все еще не уверенная, что он согласится ее выслушать. Ведь сейчас ей следует находиться в изгнании, женщинам после родов строжайше запрещено разговаривать с мужчинами. – Если вождь позволит, эта женщина хочет говорить с ним.

– Ты не заслужила этого, женщина. Но Мог-ур умолил духов защитить нас. Если я позволю тебе говорить, духи не рассердятся. Да, вина твоя велика. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Эта женщина благодарна вождю за разрешение. Она знает законы клана. Целительница сказала ей, что следует избавиться от ребенка. Но эта женщина не подчинилась. Она скрылась, чтобы вернуться, когда для ее сына наступит День Обретения Имени и вождю придется принять его в клан.

– Ты вернулась слишком рано, – с торжеством в глазах перебил ее Бран. – День Обретения Имени для твоего ребенка еще не настал.

С тех пор как Эйла скрылась, Бран жил под гнетом мучительных опасений и лишь теперь вздохнул с облегчением. Закон обязывал его принять ребенка в клан, только если тот проживет семь дней. Но срок этот еще не минул. Он не поступит против своей воли. Он сохранит себя и останется самым уважаемым человеком в клане.

Эйла бессознательно вцепилась в шкуру, в которую был завернут ребенок.

– Эта женщина знает, что День Обретения Имени еще не наступил, – заявила она. – Но она поняла: ей не следовало вынуждать вождя принять этого ребенка. Не женское дело решать – жить ребенку или умереть. Это дело вождя. И поэтому эта женщина здесь.

Глаза Брана встретились с горящими решимостью глазами Эйлы. «По крайней мере, она вовремя одумалась», – отметил про себя вождь.

– Но если ты знаешь обычаи клана, зачем ты принесла с собой увечного ребенка? Иза сообщила, что ты не в состоянии выполнить свой долг матери. Значит, сейчас ты готова расстаться с ребенком? Ты хочешь, чтобы целительница свершила вместо тебя то, что предписывает закон?