Обида на вождя, бушевавшая в душе Бруда, немного улеглась. «Возможно, Бран не так уж благосклонен к ней», – решил он.

– Ты прав, Бран, – с покаянным видом заметил молодой охотник. – Прежде всего вождю следует думать о безопасности клана. Этот человек благодарен, что мудрый вождь развеял его заблуждение.

Бран тоже вздохнул с облегчением. Никогда он всерьез не думал о том, чтобы отказать Бруду в праве наследования. Он всем сердцем был привязан к сыну своей женщины. Сохранять самообладание порой бывает нелегко, вспомнил Бран собственный приступ ярости. Конечно, Бруд чрезмерно вспыльчив, но с годами это пройдет.

– Я рад, что ты признал свое заблуждение, Бруд. Когда ты станешь вождем, ответственность за благоденствие и процветание клана ляжет на твои плечи, – заявил Бран, давая всем понять, что не собирается нарушать законы преемственности.

Не только Бруд, но и все охотники рады были услышать это. Они опять обрели уверенность в незыблемости клановой иерархии, в незыблемости своего собственного положения. Ничто не могло встревожить их сильнее, чем предчувствие грядущих перемен.

– Именно о благополучии клана я и пекусь сейчас, – произнес Бруд. – Зачем в клане мужчина, неспособный охотиться? Какую пользу сможет принести сын Эйлы? Она проявила непокорность и заслужила наказание. Если она сама жаждет смертельного проклятия, надо удовлетворить ее желание. Эйла презирает законы клана. Она недостойна жить. Ее увечный сын тоже недостоин жить.

Вокруг раздался одобрительный ропот. Бран прекрасно понимал, что за разумными утверждениями Бруда скрывается низменное желание отомстить, но счел за благо не говорить об этом. Ни к чему вновь разжигать только что улегшуюся вражду. Злобная стычка со своим преемником была для Брана так же неприятна, как и для остальных.

«По сути, Бруд прав, и надо выразить согласие с его мнением, – решил вождь. Но колебания не оставляли его. – Да, проклясть Эйлу – самый разумный выход, – убеждал он себя. – От нее слишком много неприятностей. Конечно, это причинит Изе страшное горе. Но я не обещал ей пощадить Эйлу и ребенка, я лишь сказал, что обдумаю, возможно ли это. Я не обещал даже взглянуть на ребенка, когда Эйла вернется. Да и кто мог ожидать ее возвращения? Никогда не знаешь, чего от нее ожидать, в этом и беда. Но вдруг тоска по Эйле приблизит конец Изы? Что ж, у нас останется Уба, дочь Изы, ее преемница. К Великому Сходбищу девочка сумеет овладеть искусством целительницы.

С Эйлой уйдет частичка духа Брака. Насколько это опасно для мальчика? Впрочем, Бруд об этом не тревожится, значит и мне тревожиться нечего, – размышлял Бран. – Я согласен с сыном моей женщины: Эйла заслужила суровую кару. Столь сильная привязанность к увечному ребенку безрассудна. Это все старушечьи сказки, они задурили ей голову. Она даже не замечает, что произвела на свет урода. Да, рассудок изменил ей. Конечно, во время родов она очень страдала, но что из этого? Мужчинам приходится не легче. Порой, получив на охоте тяжкие раны, они возвращаются в пещеру без посторонней помощи. Но Эйла всего лишь женщина. Неудивительно, что она не вынесла боли и утратила ясность ума. Хотел бы я знать, где она скрывалась эти несколько дней. Она говорила о какой-то пещере в горах. Должно быть, это поблизости – она едва не умерла во время родов и не смогла бы уйти далеко. Но почему тогда мы не отыскали ее убежища?