— Благодарю, друг мой. Но, может быть, вы покоряетесь минутному увлечению, потому что я здесь, с вами, а потом будете раскаиваться? Так взвесьте слова мои хорошенько. Даю вам сроку на размышление до завтра. Если хотите передать что-нибудь мадемуазель де Лартиг, если хотите ехать к ней, то вы свободны, Каноль: я возьму вас за руку и сама выведу за бордоскую заставу.

— Сударыня, не нужно ждать до завтра, — отвечал Каноль. — С пылающим сердцем, однако ж я в полном рассудке и повторяю вам: люблю вас, люблю только вас, всегда буду любить только вас!

— Благодарю, благодарю, друг мой! — воскликнула Клер, отодвигая решетку и протягивая ему руку. — Вот вам моя рука и мое сердце.

Каноль покрыл ее руку поцелуями.

— Помпей подает мне знак, что пора идти, — сказала Клер. — По всей вероятности, хотят запереть церковь. Прощайте, друг мой, или лучше до свидания! Завтра вы узнаете, что я хочу сделать для вас, то есть для нас. Завтра вы будете счастливы, потому что я буду счастлива.

И не в силах более скрывать чувства, которое влекло ее к молодому человеку, она взяла руку Каноля, поцеловала ее и убежала, оставив барона в невыразимом восторге, словно небесное пение ангелов звучало в его сердце.

XIII

XIII

Между тем, как говорила Нанон, король, королева, кардинал Мазарини и маршал де Ла Мельере выступили в поход, чтобы наказать непокорный город, который дерзнул открыто встать на сторону принцев. Они приближались медленно, но все-таки приближались.

Приехав в Либурн, король принял депутацию жителей Бордо. Они уверяли его в своей преданности и уважении. При тогдашнем положении дел такие заверения были довольно странными.

Королева приняла посланных со всей надменностью принцессы австрийского дома.

— Господа, — отвечала она им, — мы проследуем через Вер, и скоро будем иметь случай лично удостовериться, так ли искренни ваша преданность и ваше почтение, как вы уверяете.

При слове «Вер» депутаты, по-видимому знавшие какое-нибудь особенное обстоятельство, неизвестное королеве, посмотрели друг на друга с беспокойством. Анна Австрийская, от которой ничто не могло скрыться, тотчас заметила их смущение.

— Сейчас же отправимся в Вер, — сказала она. — Так как, по словам герцога д’Эпернона, это сильная крепость, то там поместим мы короля.

Потом, повернувшись к капитану своей личной стражи Гито и к прочим лицам свиты, спросила:

— Кто комендант в Вере?

— Кто-то новый, ваше величество, — отвечал Гито.

— Человек надежный, надеюсь? — продолжала Анна Австрийская, нахмурив брови.

— Это человек герцога д’Эпернона.