Остальные тут же устремили удивленные взоры на Питера, потом на Чарли, вновь склонившегося над телом Щенка. Капитану было сложнее остальных преодолеть себя и попробовать примириться со словами Тида. Его широкая спина зло поднималась при дыхании, кулаки нервно сжаты. Он долго буравил Питера взглядом, словно от Тида что-то зависело.

– Ты разве не веришь? Разве не знаешь, откуда появился этот камень? – с надеждой проговорил Питер. – Его же привезли из Святой земли.

– Но Щенок уже мертв, – твердо произнес Капитан.

– Пусть он хотя бы попробует, – кивнув на Чарли, предложил Питер.

Чарли в это время вложил камень в ладонь Щенка. Камень выпал и покатился по битым опаленным кирпичам, потом скрылся в расщелине между досок. Разбойник с испуганным криком вскинулся и пополз за ним, поспешно отбрасывая в стороны обломки.

Но доски, под которые закатился византийский камень, были прижаты тяжелым деревянным брусом, Чарли не смог их поднять. Тогда он по плечо запустил руку под доски и в панике принялся вслепую шарить, перебирая пальцами теплый пепел, еще горячие гвозди и десятки обломков на ощупь похожих на византийский камень. Вдруг он замер и поводил глазами, прислушиваясь к тому, на что наткнулись его пальцы.

– Ледяной? – послышалось Жану-Антуану, как неразборчиво пробормотал удивленный разбойник.

Чарли вытянул руку, ободрав рукав пальто, и с надеждой посмотрел на предмет, зажатый в пальцах. Он тут же бросился обратно к Щенку, вновь вложил византийский камень в черную ладонь Щенка и сжал обгорелые пальцы, обхватив его кулак своими руками. Разбойник зажмурился и склонился над погибшим другом, по временам вскидываясь и вглядываясь в неизменно застывшее лицо мертвого Щенка.

Наступила долгая и тяжелая тишина. Лихие Малые затаили дыхание, уцепившись в последнее, на что можно было рассчитывать в такой ситуации. На чудо. Чудо, которое однажды уже сотворилось с умиравшим разбойником, и в подлинности какового не сомневался даже Капитан.

Жан-Антуан весь продрог, пока ждал, что произойдет дальше. Но ничего не менялось. Только Чарли стала пробивать мелкая дрожь, так долго он сидел без движения. Опускающийся черный пепел прилипал к его мокрым от снега волосам. Клочки меха, торчащие сквозь прорези в рукаве пальто, покачивались на ветру. Никто не смотрел на Щенка. Слишком тяжело было выносить его вид. Эйлин иногда беззвучно всхлипывала где-то рядом.

Медленно слабая искорка надежды стала покидать друзей, и осознание того, что Щенок не вернется к жизни, что его раны не исцелятся, а легкие вновь не наполнятся воздухом, скорбной тенью легло на лица воров. Они еще долго хранили молчание, уныло переминаясь на месте, прежде чем среди них зазвучал приглушенный ропот. Каждый считал, что гибель Щенка была намного более несправедливой, чем если бы на его месте оказался кто-то другой из них.