Однако от лица Перы отхлынула кровь, и исчезло всякое желание спорить.

– Ч-что ты сказал?

– Ты прекрасно слышал. И у меня есть свидетели. Ты знаешь, кто, – прорычал Коракс. – Не могу предсказать реакцию Марцелла, но представляю, что она будет жесткой – несмотря на ваше родство.

Пера то раскрывал рот, то сжимал челюсти.

– Цена за твое молчание?

– Ты забудешь про свои безосновательные обвинения против моих солдат.

– А стена у Галеагры?

– Я скажу Марцеллу, будто сам заметил ее высоту во время переговоров.

Центурион вроде бы собрался возразить, и Коракс ударил в больную точку:

– Если ты не согласен, я позабочусь, чтобы к вечеру все войско узнало, что случилось между нами.

Никогда Квинт не видел Перу таким поникшим.

– Ладно.

– Мы поняли друг друга.

Коракс посмотрел на своих солдат, как будто ничего не произошло.

– Салют центуриону!

Квинт и остальные гастаты с готовностью повиновались. Пера едва заметил их салют.

– В свою палатку, – скомандовал командир. – Колонной по два.

Отряд двинулся; все по-прежнему не верили в происшедшее. Солдаты избежали угрозы казни, а также шантажа. И план, который вроде бы только что рассыпался в пыль прямо у них на глазах, чудесным образом удался. Однако Квинт заметил, какой взгляд чужой центурион бросил на Коракса. Их командир получил нового врага. Но юношу не так уж это озаботило. Коракс был более чем способен справиться с такой сортирной крысой, как Пера. Он только что это доказал.

Настроение Квинта улучшалось с каждым шагом.

К тому же теперь Пера вряд ли будет его беспокоить.