Отдав салют, солдат убежал.
Чуть погодя из таверны вышли четверо ветеранов с помятыми лицами и с оружием в руках.
– Ждем приказов, – сказал передний Клиту.
– Хорошо, – ответил тот и посмотрел на Ганнона. – Мои – и твои – солдаты у Гексапил. Там будет страшная резня. Если тот боец прав, наши войска уже перебиты.
– Может быть, и нет, – возразил Ганнон. – Думаю, у нас такой выбор: или ждать, чем ответит Эпикид, рискуя, что, пока мы подойдем к Гексапилам с достаточными силами, все уже будет кончено, – или отправиться туда сейчас, что будет сродни тому, как броситься в кратер Этны.
– Куда ни кинь – все клин, – прорычал Клит. – Сраные римские ублюдки!
«Он не знает, что делать, – подумал Ганнон, – а каждое потерянное мгновение десятикратно ухудшает ситуацию там, где мы нужны».
– Идем к Гексапилам, – объявил он. – Бьюсь об заклад, что Эпикид еще чешет задницу.
Клит покачал головой.
– Да. Это лучший план.
– В каком направлении? – спросил Ганнон.
Он все еще плохо знал даже как пройти к этой таверне от своего жилища, не говоря уж о том, как попасть отсюда к Гексапилам.
Клит указал направо, где давка была сильнее всего.
– Туда.
– Я знаю здешние окольные улицы, – вызвался один из ветеранов. – Так будет быстрее.
– Веди, – велел начальник. – Пошли как можно быстрее. Каждый момент может стоить нам жизни.
– Хорошо.
Ветеран пустился впереди скорым шагом, Клит последовал за ним, а следом и все остальные.
Спазмы в желудке Ганнона намекнули, что уже скоро он извергнет недавно выпитое вино, но ему было все равно. Город мог быть вполне уже захвачен врагом. Они доберутся до Гексапил, где их просто перебьют римляне, и они погибнут зря. Тем временем Аврелия остается одна, беззащитная, дома. Ноги не хотели слушаться молодого человека – так велико было его желание бежать в Эвриал. «Я человек Ганнибала, – повторял он себе. – Меня послали в помощь Сиракузам, чтобы сражаться против Рима. Это мой долг, и он превыше всего. Всего».
Они бежали к Гексапилам, и юноше хотелось, чтобы тоска, какую он теперь испытывал, была следствием вина.