– Да! Да! – послышались крики со всех сторон.

– Считаете ли вы, что они виновны в смерти тысяч ваших братьев, которые ушли на войну?

– Да! Да!

– Согласны ли вы с тем, что единственной справедливой мерой наказания будет казнь через сожжение на костре?

– Да! Да!

– Тогда прикажите осуществить казнь!

– Сжечь! – раздался чей-то одинокий возглас, после чего с невероятной яростью и будто даже не с удовлетворённостью, а с удовольствием, с наслаждением толпа подхватила, – Сжечь! Сжечь! Сжечь!

Когда Бедагост скомандовал охране поднять осуждённых на приготовленные места и стал приковывать их к столбам по очереди, Слава смотрел в толпу и уже будто не видел там людей. Они, кричащие эти слова с лютой злобой и ненавистью, казалось, на глазах превратились в зверей, жаждущих крови. Слава перевёл взгляд на Чернаву, увидел довольное выражение её лица и будто прочитал мысли этой сущности: «Я же тебе говорила». Затем он посмотрел на Велизару, её взгляд был обречённым, она плакала и с отчаянием и любовью смотрела на него. Иван же в этой время пытался сопротивляться, что-то кричал толпе, а в ответ получал самые грязные ругательства и даже проклятья.

Стрелки на главных городских часах приближались к полуночи. До удара в колокол оставалась минута.

Чернава взяла в руки горящий факел и подошла к прикованным осуждённым преступникам.

– Мой народ! – воскликнула она. – Ты поддерживаешь меня?

– Да!

– Ты будешь строить со мной наш общий новый мир?

– Да!

– Ты уверен в озвученном приговоре?

– Да!!!

Чернава подняла голову и с презренной ухмылкой посмотрела на небо, где на фоне небольшой Ближней Звезды сияла пурпурным светом другая огромная звезда.

– Да будет так! – сказала Чернава.

Она подожгла хворост у ног Славы, Проповедник – у ног Велизары, Бедагост – у ног Ивана.

Стрелки часов сошлись, раздался удар в колокол, наступила полночь.