Монах быстро заглянул в какую-то толстую тетрадь и ответил всё с той же невозмутимой улыбкой:

— Двести шестьдесят два шиллинга.

Сергей аж присвистнул от неожиданности. Нет. Сумма конечно была приличной, но вполне реальной. В лучшие времена он имел и поболее.

— Так и что? Меня после этого ни один судья не осудит? — всё ещё сомневаясь, уточнил Кислый.

— Сын мой, тебя всё равно повесят — с доброй улыбкой наставника, пояснил Сергею монах — Но ты сможешь предстать перед Господом чистым и непорочным. Как ангелочек! Вот смотри сам.

Он развернул один из свитков и показал его Кислицину. На небольшом квадратном клочке бумаге красивым готическим шрифтом был начертан текст на непонятном языке. Скорее всего на латыни. А под ним, внизу, красовался чернильный отпечаток большого пальца.

— Видишь? — показывая на отпечаток, загадочным голосом произнёс торговец индульгенциями — Это засвидетельствовал сам Римский Папа.

Наконец, Сергей всё понял и захохотав отошёл от прилавка. Он уже собирался вернуться в кабак, чтобы пообедать и готовиться к вечернему выступлению, но решил немного задержаться и понаблюдать — клюнет ли кто-нибудь на эту бумажную туфту, которую пытался втюхать ему хитрый монах. К большому удивлению Кислицина, такие всё же нашлись. За полчаса, индульгенцию приобрели целых три человека — двое мужчин и одна женщина. Причём каждый отстегнул монаху не менее двадцати шиллингов.

После увиденного, выступление в кабаке не казались Сергею таким уж выгодным делом. Вернувшись в Нору и отобедав, Кислицин приступил к репетиции, но из головы никак не шел проклятый монах с его бумажками. Ведь тот за каких-то полчаса урвал больше, чем Сергей сможет заработать за три месяца выступлений. А ведь нужно-то для этого совсем немного — монашеская ряса, бумага и чернила. Бумагу с чернилами можно попросить у Норры. Осталось раздобыть монашеский прикид и дело в шляпе. Денежки потекут рекой! Вот только где достать рясу Кислицин пока не знал. От этих мыслей Сергей так разволновался, что не мог никак сосредоточится на заучивании новых песенок. Только приняв на грудь стаканчик, Кислый наконец смог привести свой дух в творческое состояние.

Этим вечером выступление Сергея было гораздо длиннее. Он исполнил целых десять песен. Причем некоторые не один раз. А в самом конце, уже изрядно поднабравшись, Кислицин рассказал публике анекдот. К счастью не политический. В Гауэре многие ещё не определились на чьей они стороне — короля Эдуарда или принца Эллиота. Поэтому, неизвестно чем бы закончилась подобная выходка. Но Сергей рассказал абсолютно безобидный анекдот, как один джентльмен решил жениться на еврейке и по требованию её отца отправился к доктору делать обрезание. Но пребывая в душевном, волнении он перепутал и вместо обрезания заказал себе кастрацию.