Увлёкшись планами на будущее, Сергей очнулся только когда графиня Лестер сошла вниз, а вместо неё на трансепт поднялось шестеро солдат. Воины взяли гроб и под пение братьев-монахов понесли его к выходу. Знатные господа так же встали со своих мест и, вслед за Его высочеством, начали покидать костёл. Кислицину оставаться в храме тоже не имело смысла. Но просто взять и уйти Сергей не мог. Если он даст дёру, монахи поймут, что в их ряды затесался чужак и поднимут тревогу, а на улице полно стражи. Приходилось терпеливо стоять и ждать удобного момента. Но всё разрешилось само собой.

Когда знатные гости покинули костёл, с кафедры наконец-то спустился епископ и, в сопровождении священников, подошёл к монахам.

— Пусть продавцы индульгенций останутся, а остальные братья могут проследовать в трапезную — обратился он к аббату с крестом.

У десятка монахов через плечо висели такие же сумки, как у Кислицина. Именно они остались с епископом, пока аббат и остальная братия покидали храм. Сергей тоже остался с Его преосвященством, как и другие продавцы индульгенций. Кислый рассчитывал, что его и других братьев епископ отправит торговать отпущением грехов прямо на улицы Кардиффа, где он легко затеряется в толпе. Но всё оказалось иначе. Вначале они во главе с епископом вышли из костёла, где уже поджидала большая толпа горожан. После чего Сергею пришлось ещё раз прослушать проповедь Его преосвященства. Правда, в более коротком варианте. Но главную мысль о необходимости спасать душу путём приобретения индульгенций епископ передал весьма доходчиво. Затем Кислицин с братьями вернулись в притвор костёла, где уже поджидали длинные столы-прилавки. Монахи стали занимать места за этими прилавками, выкладывая на них свитки индульгенций. Сергею ничего не оставалось, как сделать то же самое.

После проповеди Его преосвященства торговля шла достаточно бойко. Правда, по распоряжению епископа цены на отпущение грехов пришлось значительно снизить. Особенно для военных. Но количество желающих приобрести индульгенцию было так велико, что это вполне компенсировало дешевизну данного товара. Не прошло и пяти минут, как Кислицин распродал все свои свитки. Но лично он ничего с этого не поимел. Потому что деньги покупатели в руки не давали, а бросали в специальный ящичек с нарисованным крестом. Короче, всё что он с таким трудом изготовил ушло на процветание католической церкви. Не успел Сергей продать индульгенции собственного изготовления, как один из служителей выложил перед ним ещё целую гору свитков. Трудись монах — не расслабляйся!