Катон открыл было рот, но оптион выразительно двинул бровями, и через мгновение маленькая колонна возобновила движение к расположению легиона. Патрульные шагали неспешно, отнюдь не желая быть втянутыми в царившую там предотходную суету.

Когда патруль приблизился к лагерю, основная часть легиона уже покинула его пределы. Если Веспасиан не извещен о ловушке, катастрофа была неминуемой. Катон поискал взглядом легата, но в бурлящей массе солдат, артиллерийских телег и багажных повозок углядеть его было решительно невозможно. Патруль, пробившись через всю эту суматоху, доставил задержанного к командиру арьергардной когорты. Трибун Плиний поднял голову от стола.

— Что у вас?

— Дезертир, командир, — ответил оптион. — Этот малый, похоже, украл где-то лошадь и наскочил на ней прямо на нас.

— Я не дезертир.

— Похоже, парень с тобой не согласен. Итак?

— Я не дезертир, командир, — повторил торопливо Катон. — Я из отряда, выполнявшего секретное поручение легата.

— Секретное, значит? Понятно. — Плиний с усмешкой подмигнул своему оптиону. — Тайная миссия, верно? И что же это за миссия?

— Командир, этого я сказать не могу. Да это сейчас и не важно. Необходимо предупредить легата. Пока не сделалось слишком поздно!

— Слишком поздно… для чего?

— Легион ждет засада. — Катон в отчаянии указал на неуклонно приближавшуюся к лесу колонну. — Армия Тогодумна прячется в чаще. Их тысячи, командир.

Несколько мгновений трибун молча смотрел на юнца, обдумывая услышанное. На первый взгляд сообщение паренька не заслуживало доверия, поскольку не лезло ни в какие ворота. Ну как, спрашивается, могла огромная армия дикарей не наткнуться ни на один из множества конных разъездов? С другой стороны, какой смысл этому малому врать?

— Ты сам видел бриттов?

— Так точно, командир. И умоляю тебя…

— Помолчи!

Что бы ни видел этот встрепанной оптион, он явно напуган до одури. Положим, тревога окажется ложной, что будет тогда? Трибуна за то, что он поверил россказням паникера, не похвалят, но и беды особенной не случится. А вот если парнишка прав, а он, Плиний, проигнорирует тревожную весть, беда разразится, да и нешуточная. Так неужели же он, римский трибун, из мелочной боязни оказаться мишенью чьих-то насмешек поставит на карту судьбу целого легиона? Плиний тряхнул головой.

— Ладно, полезай на свою лошадь и во весь опор дуй к легату. Скажи, что я в боевом порядке спешно иду на соединение с ним.

— Есть, командир.

С плеч Катона свалилась неимоверная тяжесть. Он повернулся и с намеренной резкостью вырвал поводья из рук патрульного, озадаченно открывшего рот.