Беспокойство Катона ослабло.
— Значит, я могу ее увидеть?
— Нет. Сейчас нет. Ее нет здесь.
— А где я могу найти ее, моя госпожа?
— Я не знаю, Катон.
— Тогда я подожду ее возвращения. То есть если, конечно, ты не против.
Некоторое время Флавия молчала. Потом вместо ответа она заглянула ему в глаза и спросила:
— Катон, ты ведь ценишь мое мнение, как и раньше?
— Конечно, моя госпожа.
— Тогда забудь Лавинию. Забудь ее, Катон. Она не для тебя. Нет! Дай мне закончить. — Она подняла руку, чтобы пресечь его возражения. — Катон, ты заслуживаешь лучшего. Лавиния тебе не пара. В последнее время ее отношение к тебе изменилось. У нее… более высокие амбиции.
Катон отпрянул от Флавии, и она с огорчением увидела, что его молодое лицо перекосилось от боли.
— Почему ты прямо не назвала Вителлия, моя госпожа? — спросил он дрожащим голосом. — Почему?
— Ради твоего же блага, Катон. Поверь, я не хотела без нужды причинять тебе боль.
— Где Лавиния?
— Я не могу сказать тебе.
Катон, впрочем, и сам мог без труда догадаться, куда подевалась его возлюбленная. Несколько мгновений он боролся с собой, о чем красноречиво говорили перекатывавшиеся желваки на щеках, потом неожиданно сжал кулаки, повернулся и зашагал прочь от шатра.
— Катон!
Флавия сделала несколько шагов вслед за ним, потом, задержав вскинутую было руку, остановилась и печальным взглядом проводила понурого худощавого юношу, судорожно сжатые кулаки которого выдавали душевную муку. Супруга легата, которая по сути и свела молодого человека с девушкой, поставив их чувства на службу своим политическим целям, теперь мучилась сознанием собственной вины. Разумеется, она находила оправдание своим поступкам, но ей трудно было равнодушно мириться с тем, во что они подчас обходились окружающим ее людям.
Может быть, подумала Флавия с грустью, было бы и честнее и милосерднее напрямик сообщить Катону, где находится сейчас Лавиния, и таким образом помочь ему поскорее расстаться со своей первой чистой юношеской влюбленностью.