Спустя несколько дней к ним заявились гости. Катон, извернувшись в своих повязках, лежал на спине, благо он теперь мог себе это позволить. В таком положении ему было гораздо удобнее вести игру в кости, для чего между койками была переброшена очень удобная и даже покрытая лаком доска. Затеял это дело Макрон, но все утро удача улыбалась Катону. Перед ним выросла уже целая горка речных голышей, тогда как его обозлившийся командир перед последним броском хмуро поглядывал на свою жалкую кучку.

— Слушай, надеюсь, ты ссудишь мне несколько своих камушков, если я вдруг продую и эти?

— Разумеется, командир, — ответил Катон, подавляя зевок.

— Молодец, парень.

Макрон улыбнулся, сгреб кости в сложенные ладони и потряс их.

— Хоп-хоп! Центуриону нужны новые сапоги.

Он бросил кости и, когда те, покувыркавшись, остановились, воскликнул:

— Шестерки! А ну-ка, малый, плати!

— Хороший бросок, командир! — похвалил Катон с искренним облегчением.

Тут дверь отворилась, и они оба воззрились на вошедшего к ним в палату легата. Тот прижимал к груди что-то обернутое шерстяной тканью.

Веспасиан дружески помахал подчиненным свободной рукой, в то время как те попытались вытянуться в постелях, изображая своеобразное воинское приветствие.

— Вольно! — улыбнулся Веспасиан. — Это частный визит. Поскольку мне пришлось отвлечься от ведения боевых действий, чтобы уладить некоторые разногласия между царем Верикой и его подданными, я решил заглянуть к вам, а заодно прихватил с собой кое-кого, кому не терпелось увидеться с вами перед своим отъездом в родные края.

Он посторонился, давая дорогу Боадике и Празутагу, причем могучему воину, чтобы протиснуться в дверь, пришлось наклониться и втянуть голову в плечи, а когда он ступил внутрь, в комнатке сразу сделалось тесно. Бритт широко улыбнулся лежавшим на койках римлянам.

— Ха! Сонные головы!

— Нет, Празутаг, старина, — отозвался Макрон. — Мы тут не отсыпаемся, мы зализываем раны. Тебе-то, верно, и невдомек, что это такое: ты ведь у нас несокрушим, как утес.

Когда Боадика перевела это шутливый комплимент, Празутаг разразился громовым смехом, сотрясшим стены больничной палаты и прозвучавшим столь оглушительно, что Веспасиан невольно поежился. Отсмеявшись, гигант воззрился с высоты своего роста на обоих друзей, а затем, запинаясь и подбирая слова, сказал что-то Боадике.

— Мой кузен чувствует себя связанным с вами братскими узами и хочет, чтобы вы это знали, — перевела молодая икенка. — Он даже счел бы возможным принять вас в наше племя.

Макрон с Катоном так посмотрели друга на друга, что Веспасиан торопливо склонился к ним и раздраженно шепнул: