Центурион поднял взгляд на Каратака, мысленно приготовившись к смерти, но тут снаружи раздались тревожные возгласы, и находившиеся в хижине бритт и римлянин обернулись к выходу. Каратак поднырнул под притолоку и выскользнул наружу. Полог за ним упал, внутри мгновенно стало совсем темно. Катон поднялся, бросил последний взгляд на трупы и последовал за ним.

– В чем дело? – осведомился Каратак. – Что случилось?

– Римский патруль, вождь, – ответил один из воинов, указывая на дорогу, что вела к хутору. – Примерно дюжина солдат, пешие.

– Далеко?

– Полмили, не дальше.

– Значит, они фактически перекрыли нам путь, – промолвил Каратак. – Кто знает, можно выбраться из этой усадьбы другим путем?

– Вождь, – подал голос один из телохранителей, – я здешнюю землю хорошо знаю. Тут вокруг почти сплошь топь да трясина. Лошадей нам через болото не провести.

Каратак раздраженно хлопнул себя ладонью по бедру.

– Ладно. Забери лошадей, отведи подальше и спрячь где-нибудь, чтобы на глаза не попадались. Да, и чтобы ни звука – понял?

– Да, вождь.

– Тогда действуй.

Воин подтолкнул своего спутника, и они вдвоем побежали к лошадям, привязанным к коновязи между хижинами. Каратак подозвал трех оставшихся бойцов:

– Берите пленного и за мной.

Катона схватили за плечо, направляя следом за вражеским вождем. Каратак повел маленький отряд мимо хижин, проскользнул между двумя загонами для животных и поспешил к участку земли, заметно приподнимавшемуся над плоским ландшафтом. Пологий склон вел к находившейся примерно в сотне шагов от них рощице низкорослых деревьев, и именно туда быстрым шагом направлялся вождь. Катон почувствовал, что у него появилась возможность вырваться и бежать: сердце его учащенно забилось, мускулы напряглись. Он попытался подготовить себя к решительному шагу, вообразив на миг, как это может выглядеть, и даже представил себя пронзенным мечом при попытке обрести защиту у товарищей по оружию. Однако пусть над ним и тяготел смертный приговор, он мог рассчитывать на пощаду в обмен на бесценные сведения о местонахождении вражеского лагеря.

Но пока все эти мысли метались в его голове, время было упущено. Они уже находились возле самых деревьев, да и воин, державший Катона за плечо, усилил хватку, толчками направляя центуриона в тень, под низкую крону ближайшего дерева. Катон запнулся о корень и грохнулся так, что у него вышибло из легких весь воздух. Накатила болезненная злость на самого себя: стало ясно, что, если у него и был шанс сбежать, он его упустил.

Варвар, которому было поручено караулить Катона, словно прочтя его мысли, повернул центуриона лицом к себе, похлопал по его горлу лезвием кинжала плашмя и угрожающе прошипел: