Он снова ударил щитом вперед, но на сей раз чьи-то пальцы схватились за верхний край щита, совсем близко от его лица, и потянули на себя. Удерживая щит что было сил, Катон нанес по пальцам резкий удар головой, раздробив костяшки тяжелым металлическим налобником шлема. Пальцы отдернулись. Катон снова ткнул щитом вперед, на сей раз в пустое пространство, и отступил на шаг, чтобы перевести дух.

– Шестая центурия! Шестая центурия, отходим! Оптион!

– Я здесь, командир.

– Считай!

– Есть, командир. Раз… два! Раз… два!

На каждый счет бойцы отступали перед лицом врага на один шаг. Катон был рад возможности передать контроль за ходом отступления оптиону. Он целиком отдался схватке, достигшей уже такого ожесточения, что весь мир вовлеченных в нее воинов обратился в хаос, наполненный лязгом оружия, криками, стонами и проклятиями. Инстинкты, наработанные годами упорных тренировок, полностью возобладали над разумом, а чувство времени исчезло, ибо каждый миг был наполнен отчаянной борьбой за выживание.

Бой не на жизнь, а на смерть не особо способствует ясности мысли, но Катон, нанося и отражая удары, не мог оторвать взгляда от Каратака, который, находясь всего в дюжине локтей от него, громовым воинским кличем, перекрывающим шум боя, вновь и вновь бросал своих воинов вперед, вселяя в их сердца неистовую отвагу.

– Раз!.. – звучал счет Септима.

«Если бы только удалось убить Каратака», – отстраненно подумал Катон, одновременно сделав шаг назад и полоснув клинком по босой ноге, занесенной для удара по его щиту.

– Два!

Если Каратак падет, то тогда, возможно, одержимость жаждой боя покинет этих демонов, которые, судя по тому, как бросаются они на римские щиты, вовсе не ведают страха. Их напор не ослабевал, а между тем легионеры первой шеренги уже начинали уставать, а двое из них один за другим были сбиты с ног и немедленно преданы смерти. Их места в строю тут же заняли бойцы из задней шеренги, поэтому целостность строя не нарушилась, и римляне под беспрерывным напором продолжали отходить в полном порядке. Но они тоже несли потери; бойцы то и дело падали под ударами, и даже если они были лишь ранены, волна безудержно рвавшихся вперед варваров тут же затаптывала их насмерть.

Ударив щитом в лицо воину, старому, но дравшемуся ничуть не менее яростно, чем его молодые соратники, Катон попятился из передней шеренги.

– Займи мое место! – крикнул он в ухо легионеру из второй шеренги, и тот, прикрываясь щитом и держа меч на изготовку, шагнул вперед. Центурион протиснулся сквозь плотный строй римлян и добрался до Септима, находившегося позади строя, рядом со знаменосцем.