Наша память о том, чем они были в былые годы, предписывает нам быть исполненными уважения; их страдания облекают их в покровы святости. На почтительном расстоянии, с противоположной стороны камеры мы видим, как они изменились внешне, причем эти изменения – результат не только времени или долгого заключения. Мать была некогда прекрасна красотой зрелой женщины, а дочь – девичьей красотой; но теперь даже любовь не может утверждать, что это так. Отросшие волосы их длинны, спутаны и приобрели какой-то странный белесый оттенок; нас начинает бить дрожь от неопределенного чувства отвращения. Либо это может быть вызвано световым эффектом, преображающим все в призраков, либо тем, что женщины страдают от голода и жажды с тех пор, как их сосед по заключению был уведен из своей камеры.

Тирца, прильнув к матери, жалобно стонет.

– Успокойся, Тирца. Они придут за нами. Бог добр. Мы всегда помнили о Нем и не забывали возносить Ему молитвы всякий раз, когда над Храмом раздавался трубный звук. Свет, как ты видишь, еще ярок; солнце находится на юге, и вряд ли сейчас больше чем седьмой час. Кто-нибудь да придет к нам. Не будем терять веру. Бог есть добро.

Так говорит мать. Слова ее просты, но достигают своей цели, хотя, спустя восемь лет с того дня, как мы впервые увидели ее тринадцатилетней, Тирца уже не ребенок.

– Я постараюсь быть сильной, мама, – отвечает она. – Ты страдаешь, должно быть, еще больше меня; и я сделаю это, потому что мне надо жить ради тебя и моего брата! Но язык мой горит, и губы мои запеклись. Как я хочу знать, где он сейчас и сможет ли он хоть когда-нибудь найти нас!

Что-то в голосе ее поражает нас своей странностью – некий неожиданный тон, резкий, сухой, металлический, неестественный.

Мать покрепче обнимает дочь:

– Он приснился мне этой ночью, я видела его совсем как тебя, Тирца. Мы должны верить нашим снам, поскольку, как ты знаешь, в них верили и наши отцы. Часто Господь говорил таким образом с ними. Мне снилось, что мы были во Дворе женщин у Врат Прекрасных; вместе с нами было еще много женщин; и тут появился он и встал в тени Врат, глядя по сторонам. Сердце мое забилось. Я знала, что он ищет нас, и протянула к нему свои руки и побежала к нему, зовя его, но он не узнал меня. Через мгновение его уже не было.

– Если бы мы на самом деле встретились с ним, разве все было бы не так же, мама? Мы ведь так изменились.

– Может быть, но… – Мать поникла головой, лицо ее исказилось мукой, но, справившись с собой, она продолжала: – Но мы все-таки должны дать ему о себе знать.