Ожидание длилось, казалось, целую вечность. У Катона от длительного дневного перехода нестерпимо ныли ноги, а голова от усталости была такой тяжелой, что как бы, не ровен час, не заснуть на ходу. Тем не менее он прогуливался вдоль своего построения, тихонько заговаривая с кем-нибудь из командиров центурий, а то и с солдатами, которым, судя по виду, сейчас бы бухнуться и заснуть. Возвратясь на свое место возле сигнифера, Катон поинтересовался у Пармениона:

— Скажи, а ты когда-нибудь участвовал в ночной атаке?

— Да, господин префект, несколько раз доводилось.

— А так, чтобы атаку под покровом ночи делала вся армия?

— Такого не припомню.

— Я вот тоже, — помолчав, признался Катон.

— Ничего, господин префект. Как-нибудь да осилим.

— Правда? — улыбнулся Катон. — Может, побьемся об заклад?

— Отчего бы и нет, — отозвался Парменион, легко включаясь в расхожий обмен остротами. — А куда слать деньги, если вы выиграете?

Оба тихонько рассмеялись, и тут Катон внезапно осек:

— Смотрим вперед!

В полусотне шагов впереди штабист поднял флажок и стал медленно им помахивать — вправо-влево, вправо-влево; ему вторила движениями вся цепочка штабных офицеров. Катон обернулся к Пармениону:

— Передай: приготовиться к наступлению.

— Слушаю.

Салютнув, тот припустил вдоль строя Второй Иллирийской, тихо повторяя приказание. Колыхнулось все обозримое построение: люди еще раз проверяли свое снаряжение, поднимали щиты. Вот штабист резко махнул флажком вниз и бегом устремился к центру шеренги. Офицеры Катона уже ждали сигнала и тут же передали приказ наступать; Вторая Иллирийская двинулась вперед. Катон убыстрил шаг и оторвался чуть вперед, от чего стал виден правый фланг ступающей армии. Что и говорить, зрелище впечатляющее даже при ущербном свете месяца и звезд. Уверенности слегка прибавилось. Если сработает внезапность, удача считай что в руках. Сейчас не слышалось ни командных выкриков, ни взревыванья буцин, ни стука мечей о кромки щитов — ничего из обычной какофонии, сопровождающей идущую в бой массу римской пехоты. Лишь грузный хруст тысяч шипованных калиг по песку да позвякивание неплотно пригнанного снаряжения. Даже трепет пробирает.

Густые ряды солдат прокатились по равнине и вот уже начали всходить на пологий подъем перед вражеским лагерем. Впереди на земле виднелась какая-то темная груда; по приближении Катон разгадал в ней тело пальмирского воина — видимо, из неприятельского заслона. А вот невдалеке уже и вершина гребня, за которой угадываются отсветы костров вражьего лагеря. Что-то очень уж они яркие, как зарево… Сомнения насчет замысла Лонгина, что тяготили всю дорогу, мгновенно воскресли; неуютный холод пополз по спине. Это какой же должна быть у Артакса численность отряда, чтобы разжечь столько огней? Катон заторопился вперед, а следом, судя по шагам, догонял Парменион.